Любезный приятель! Продолжая мое повествование, скажу вам, что не успел наступить август месяц, как потребовали меня опять в Тулу для поговорки с наместником. Там принужден был я пробыть целых четыре дня, в которые несколько раз был я у наместника и говорил с ним о многом, относящемся до волостей. Он навалил на меня опять работу. Ему восхотелось составить о волостях целую книжку для поднесения государыни и приобщить к ней, как садам нашим, так и другим вещам планы и рисунки, и он просил меня, чтоб принял я на себя труд и сочинил по его предписанию и желанию. По ласковому его со мною обхождению не отрекся и я в сей раз от выполнения его желания. Но признаюсь, что толь часто повторяемое делание планов и описаний начинало мне уже прискучивать. Но как бы то ни было, но я обещал сие сделать и не без досады на сие возвратился в свое место.
Тут принялся я за продолжение прежних работ своих, как надворных, так и кабинетных, и провел в том большую половину сего и месяца. В последних же числах оного восхотелось мне съездить с сыном своим, хоть на самое короткое время, в свою деревню, куда мы с ним 22-го числа отправились.
Едучи туда, заезжали мы ночевать к родным нашим в Федешове, где находясь услышал я неприятные для себя вести, а именно, что г. Веницеев, управляющий всеми важнейшими делами у наместника, распускает повсюду некоторые обо мне плевелы и кривые толки. Сие было мне весьма прискорбно, и тем паче, что я к сему любимцу наместникову всегда имел до того искреннее почтение и не подал ему ничем и ни малейшего повода к какому-нибудь на себя неудовольствию. Помышляя, отчего бы то происходило, не находил я другой причины, кроме зависти, гнездящейся в сердцах у многих против меня, особливо за отменное благоволение, оказываемое ко мне наместником. А как сей господин Веницеев приезжал, вскоре после наместника, к нам, в Богородицк, и квартировал у вашего городничего князя Назарова, пылающего издавна ко мне ненавистью, то почти не сомневался я, что льстец сей много к тому подал повода и ему, как весьма благоприятствующей к себе особе, наклеветал что-нибудь обо мне. Со всем тем, как ни прискорбны были мне такие кривые толки, но я рад был, что, по крайней мере, узнал об оных; а впрочем очень мало о том заботился, ибо как я шел всегда прямою дорогою и ничего худого о себе не знал, то, надеялся на Бога и помня пословицу, что когда "Бог не выдаст, то свинья не съест", утешал себя тем, что таковые клеветы и кривые толки обыкновенно всем дурным и порочным людям свойственны, и что они не редко и рассеваются после, как легкий прах, ветром.
На Дворяниново, сие прежнее милое и любезное мое обиталище, в сей раз я не успел порядочно и взглянуть. Приезжали мы в него с сыном налегке и пробыли в нем не более трех суток. А в такое короткое и притом еще самое рабочее время, в которое все люди заняты были уборкою хлеба, что можно было успеть сделать? К вящей досаде, и оное [время] более нежели на половину сократили приезжающие к нам разные гости и отнимавшие у нас время и свободу к предприятию чего-нибудь желаемого. Относительно до сих гостей, в особливости достопамятно, что в сие время в первый раз приезжал к нам мой крестннк и новый наш сосед Иван Александрович Ладыженский, живущий после умершего уже отца своего в Сенино и занимавший его место.
Но как много гости сии не отнимали у нас время, однако мы успели с сыном нечто предприять, относящееся до будущего украшения моего сада. Будучи около сего времени объят я мыслями о водоводах, с которыми я так много и с толиким успехом занимался в Богородицке, восхотелось мне испытать, не можно ли и у себя в деревне со временем смастерить подобный тому водоводец и провесть воду из родника, истекающего из берега, пониже плотины моего нижнего старинного пруда к хоромам, на тот конец, чтоб пред окнами самого дома на нижнем (sic) террасе, пониже главного цветника, можно было сделать бассейн из чистой ключевой воды и оною потом умножить воду, находящуюся в нагорной сажелке. И как я во всех таких случаях весьма нетерпелив, то и проватерпасили мы все место между родником и помянутым террасом, идучи по правой косине нашей вершины. И как сие ватерпашение нам доказало, что оный террас имеет положение свое гораздо ниже помянутого родника и, в случае водовода, вода могла бы с удобностью туда из оного протекать, то не затрудняло сие предприятие крутая косина берега вершинного. Однако ни на что не смотря и при самом еще мешающем нам ненастьи, начал и мы по линии сей делать в косине берега уступ для затеваемого сего водовода. Но краткость времени дозволяла нам сделать тому тогда только начало, и мы принуждены были оное оставить впредь до удобнейшего к тому случая и досуга, но которое и по сие время еще не отыскалось, почему тогдашняя наша затея и осталась без производства, а при едином только узнании, что к тому есть возможность.
Впрочем, нашел я деревню свою и все в доме и в садах за отлучкою нашею час от часу приходящее в худшее состояние. Сады мои ни шли, ни ехали, и сколько я об них по заочности ни заботился, но, небрежением садовников моих и за неимением рабочих людей, не только они не разрастались, но паче с каждым годом более пустели и расстраивались.
На возвратном пути заезжали мы в Алексинскую свою деревню Коростино, для разбирательства некоторых ссор и наказания виновных. А едучи оттуда, чрез Тулу, водил я сына моего на оружейный завод и показывал ему на оном все им до того невиданное и примечания достойное.
Свободное копирование
