По волнам увлечения - 10

Когда на склоне следующего дня пришли к нам в избу Иван Ильич и его брат, извещенные Сашей, они были сильно встревожены. 

— О вашем возвращении сюда уже известно по деревням, — сказал Иван Ильич. 

— Как это могло быть? — спросил я в изумлении. 

— А на ручье-то встретились с Дашей и Анютой, когда они полоскали белье! Они вас узнали по голосу и еще вчера вечером побежали рассказать своим подругам, что вы шли в Вятское вместе с кем-то другим из ваших. 

— И много народу уже знает? 

— Почитай, все в моей деревне. Так и побежали по избам рассказывать друг другу. Да и вашего-то главного врага, здешнего старосту, видели сегодня в Вятском. Шептался со становым в стороне. Зачем ему туда ехать было? Там базару сегодня нет. Не иначе как прослышал от своей девчонки. Тоже язык-то длинен, чешется, не утерпит, все выболтает, даже и без злого умысла на вас. 

Дело принимало плохой оборот. Только что возвратившаяся Саша побежала по соседкам спрашивать, что там известно обо мне. 

Оказалось, что и в этой деревне все тоже слышали. Староста же до сих пор не возвращался. 

«Верно, подсматривает за приезжими в Вятском», — думалось нам всем, потому что я сказал тогда девушкам на речке, что иду туда. 

— Когда он возвратится, он будет опять везде подглядывать здесь! — сказала с беспокойством старуха. — Ведь вас видели как раз у нашей деревни. Как бы вас спрятать? 

— Не иначе как посадить на сеновал к самому старосте! — задумчиво сказал Иван Ильич. — У себя-то он, наверное, не будет искать. 

Мы рассмеялись от такого остроумного решения вопроса. 

— Это очень хорошо! — заметил я. — Так и сделаем. Надо теперь же, пока он не возвратился, перебраться к нему со всеми нашими пожитками. 

Союзов был тоже очень доволен перспективой надуть так ловко добровольного политического сыщика. 

Саша побежала осматривать сеновал старосты, который, кстати, был поблизости от ее собственного. Он оказался незапертым. Мы с Союзовым были тотчас переведены в него без всяких приключений. В это время года и дня редко кто выходил из деревенских изб не только на задворки, но даже и на улицу. 

Целых три дня мы прожили безвыходно на этом сеновале, так как староста действительно узнал о моем переходе через ручей и ездил к становому в Вятское с известием о моем возвращении. 

Меня весь день высматривали там среди чернорабочих, а на следующий день староста неожиданно входил во все подозрительные ему избы с каким-нибудь заранее придуманным вопросом, вечером же занялся выглядыванием соседских овинов и сеновалов, все в той же наивной надежде найти нас там, не подозревая, что мы в это время сидим на его собственном сеновале. 

Сеновал этот был почти до самой крыши наполнен душистым сеном. Мы с трудом влезли под самую его крышу, подсаживаемые снизу Сашей. Там нам было очень удобно.

Едва ушла Саша, затворив за собой дверь, как мы с Союзовым сняли свои тяжелые архалуки и в одних лаптях и полушубках зарылись по шею в мягкую, сухую траву. Несмотря на небольшой мороз на дворе, нам было в ней очень тепло. Никто нас не тревожил своими посещениями, и мы начали дремать. Около меня раздался сильный храп заснувшего совсем Союзова. 

«Вот неприятность, — подумал я, — он храпит во сне и этим может нас выдать». 

Я толкнул его рукой в бок. 

— Что такое? — проснувшись, спросил он. 

— Храпишь! 

— Разве? 

— Да. 

Он снова начал дремать и через десять минут получил от меня новый толчок кулаком в бок. 

— Опять захрапел? — спросил он уже сам. 

— Опять захрапел. 

Через четверть часа пришлось снова дать ему такой же толчок, но на этот раз он уже не спрашивал меня о причине, а молча перестал храпеть. 

Так продолжалось и далее, только приступы храпа делались у него все реже. 

«Значит, можно приучить человека спать тихо», — подумалось мне. 

Часам к одиннадцати у сеновала послышались шаги. 

Я заблаговременно разбудил Союзова новым толчком и сказал ему шепотом: 

— Идут. Слышишь? 

— Слышу. 

Заскрипели отворяемые ворота, и во мрак к нам вошел, как мы догадались, сам только возвратившийся из Вятского староста. Он сердито ворчал себе что-то под нос, очевидно, сильно разочарованный неудачей в своих новых поисках писаревского имения. Захватив снизу охапку сена для своей лошади, он ушел с ней обратно, притворив за собою ворота. 

— Теперь не придет до утра! — сказал Союзов. — А ты все же толкай меня, как прежде, прямо в бок, как только захраплю.

— Хорошо, — ответил я, и понемногу начал забываться сном. 

Мы рано проснулись на следующее утро. Спать в сене нам очень понравилось. Мягко, душисто и тепло, несмотря на внешний холод, от которого совсем можно избавиться, зарыв и голову в рыхлое сено, мало мешающее дыханию.