19 февраля
Все эти неприятности, которые приходится ныне выносить, отозвались, наконец, и на моих нервах. Началось сердцебиение (очевидно на нервной почве), по ночам бывает бессонница. А тут вместо масленичного отдыха приходится целыми почти днями сидеть за письменными работами, которых скопились целые кучи. Вот работа V класса: «Характеры крестьянских мальчиков по «Бежину лугу»»; вот сочинение VI класса: «Гамлет и Дон Кихот как вечные человеческие типы»; семиклассницы писали: «Рудин и Агарин»; а от восьмиклассниц (словесниц) получил «Левин и Толстой», есть еще и вторая классная работа VII класса «Обломов как общественный тип», а от VIII класса (всего) классная работа по методике русского языка. И все это надо проверить до первой недели поста (25 февраля), т<ак> к<ак> там будет еще одна работа в VIII классе, а там уже близок (1 марта) и конец четверти. Правда, самые работы отвращения во мне не вызывают. Можно бы даже с интересом следить за ходом умственного развития учениц, сказывающимся в их сочинениях. Но выправка орфографии, портящей их сочинения и отнимающая у меня столько времени, — это больное место. Да и очень уж много письменных работ. По 40 работ в каждом классе (кроме VIII). 40 сочинений по листу, а то и по два; да при каждом из них исправление предыдущего, иногда не уступающее по размерам самому сочинению.
С интересом просмотрел домашнее сочинение семиклассницы П-ной, которую облагодетельствовал Б-ский своим репетированием. И что же оказалось? Это сочинение, которое он просматривал в черновике, оказалось значительно хуже предыдущего. Число орфографических и стилистических ошибок увеличилось вдвое, и вместо 5 (как было за предыдущее) пришлось поставить 2–. Вот взбеленится-то мой патрон! Но удивительного в этом ничего нет. Девица обнадежилась на его «высокую» поддержку и отнеслась к работе более небрежно, а от занятий с Б-ским, конечно, никакого толку получиться не могло. Вместо того чтобы усиленно заняться с каким-нибудь настоящим репетитором, по несколько часов в день (как я ей советовал, и то без ручательства за успех, т<ак> к<ак> дела у ней очень уж запущены), она ограничивается теперь двумя получасовыми уроками в неделю и находит, что, занимаясь с «самим» председателем, больше ни в чем не нуждается. Да и что он дельного может ей преподать, когда сам даже в официальных бумагах делает грубые ошибки! Переносит, например, «распределить». Слова «корона», «портрет» (царский) и даже местоимения, относящиеся к ним, пишет с большой буквы; а фамилию «Романовы» — с маленькой. Стиль тоже не из образцовых: «исправить в отношении короны», «для обсуждения вопроса о текущих делах» и т.п. И такой-то «грамотей» является учителем не только русского языка, а и всех других предметов, с которыми знаком еще меньше.
Свободное копирование
