В ближайшие дни мне предоставили комнату в двухкомнатной квартире по улице Космонавтов 43, кв. 79. Первой нашей покупкой было стеганое одеяло, на котором мы спали, расстелив его на полу. Столом служили нам чемоданы. В августе мне предстояло работать в приемной комиссии. Передо мной заявление на имя зам. директора по административно-хозяйственной работе ЛФ МИСиС тов. Костину П.А. от 27 августа 1970 года – значит, на полу мы проспали почти два месяца! «Прошу дать мне во временное пользование три кровати и три матраса». В тот же день моя просьба была удовлетворена. Просимое было доставлено к месту нашего обитания. А философ с нашей кафедры А.С. Романов отдал нам ненужный ему стол. После стеганого одеяла вторым нашим приобретением был диван производства Усманской мебельной фабрики, который без малого 40 лет служит лежанкой Б. На диване – никаких признаков развала. Вот качество!
Во второй комнате в этой квартире жил шофер директора института Володя с семьей. Его жена считала ниже своего достоинства убирать места общего пользования в этой квартире. Убирала я или Анюта. Однажды, когда я мыла пол в коридоре, появился М.А. Михальченко, доктор технических наук из Томска, которому предложили временно занять освобождаемую Володей комнату – он переезжал в только что полученную квартиру. М.А. Михальченко, вернувшись в дирекцию, наотрез отказался занять эту комнату, заявив: «Я не могу позволить себе, чтобы за мной убирала женщина, мать двоих детей, без пяти минут кандидат наук, а сам я не в состоянии заниматься уборкой своего жилища».
30 июля Б. увезли в хирургическое отделение больницы на Соколе - отдаленный район Липецка, куда очень плохо ходили автобусы. Ему удалили аппендикс. Операцию сделали грязно, и он целый месяц лечил глубокую загноившуюся рану.
Только 27 августа 1970 года началась его трудовая эпопея на Липецких предприятиях. Первым оказался НИИВторчермет. Его назначили старшим научным сотрудником в лабораторию экономических исследований. На Анюте в эти месяцы лежала забота о Наде. Обедать она привозила ее ко мне в институт, в остальное время они были предоставлены самим себе. Гуляли они обычно во дворе. Однажды приводит Анка Надю домой и рассказывает мне, на каком языке ее младшая сестра разговаривает в песочнице со своими сверстниками. Отборную матерщину усвоила она у своих новых приятелей. «Ты слышала эти слова от меня, от папы, от тети Нины, большой Нади и тети Тамары?», - спросила я ее.- «Нет», - отвечает моя малышка. Мне достаточно было один раз спокойно сказать ей: «Не повторяй слова, которые не произносят дома», - и она усвоила это на всю жизнь.
У меня сохранился рукописный черновик моего письма Седову, в котором я делилась с ним своими первыми впечатлениями о том, как меня приняли в Липецке. «Дорогой Михаил Герасимович! Позвольте мне так обратиться к Вам. Вы сделали для меня значительно больше, чем делают друг другу близкие по крови люди. Не зачисляйте меня, пожалуйста, в разряд неблагодарных учеников. Жизнь приучила меня доказывать свою полезность во всем, даже в семейной жизни, делом. Видит Бог, к делу я всегда относилась серьезно, ответственно.
Свободное копирование
