Тогда я могла не знать многих деталей из того, о чем рассказала выше. Но атмосферу, которая побуждала гебешников «шевелиться», я чувствовала. К тому же моя потребность встречать людей, способных на преодоление своих пределов, независимо от их специальности, национальной и религиозной принадлежности, читать о них и их сочинения и научные труды, - с каждым десятилетием после окончания МГУ только крепла и возрастала. Удовлетворение этой моей потребности помогало мне выживать в непростых условиях и, в конечном итоге, состояться как человеку, специалисту и исследователю. При желании найти таких людей может каждый, приобщаясь к искусству, науке, религии, труду. Редко, но встречаются они и в политике. Сейчас это нетрудно осуществить - информационное поле для этого очень широкое. Особого внимания заслуживают все, кто в меру своих сил и способностей противодействовал системе лжи и насилия, ускоряя процесс ее самоизживания. Именно им преодоление своих пределов стоило значительных духовных и физических усилий. Как и коллектив авторов альманаха «Метрополь», я убеждена: мы обязаны изучать их судьбы, их творчество, их опыт сохранения духовного равновесия в жизни вообще и в экстремальных условиях в особенности. Обогащение собственной памяти постижением правды-истины необходимо каждому человеку во все времена.
Конечно, постижение истины сугубо индивидуальное и весьма трудное занятие. Трудности эти известны человечеству уже более полутора тысячелетий. Как преодолевал эти трудности Блаженный Августин Аврелий (354-430)? В возрасте 29 лет он писал в «Исповеди»: «Господи, я работаю над самим собой, я стал сам для себя землей, требующей тяжкого труда и обильного пота». И Гоголь в «Выбранных местах из переписки с друзьями»: «Я уже от многих с в о и х недостатков избавился тем, что передал их своим г е р о ям, их (свои недостатки) осмеял я в них и заставил других также над ними посмеяться…» Для чего? Чтобы, отвечал Николай Васильевич, «силою завоевать в душу несколько добрых качеств», чтобы «сколько-нибудь походить на добродетельных людей» и только потом рассказать о них в своих сочинениях. Иначе «мертвечина будет все, что ни напишет перо твое», - заключил Николай Васильевич.
Сейчас, спустя полтора столетия после Н.В.Гоголя, после двух мировых войн и трагического российского «эксперимента», необходимость работы над самим собой еще более актуализировалась. Иначе, носителем «мертвечины» с неизбежностью станет каждый человек и общество в целом, если позволит себе забвение и игнорирование трагических судеб политических узников ГУЛага. Не случайно А.А. Ахматова даже за порогом жизни боялась забыть об этом. «В социальной беспамятности залог катастрофических повторов» того, что пережила Россия в XX веке, - предупреждал Л.З. Копелев.
Во имя предотвращения катастрофических повторов А.И. Солженицын в 60-е годы работал над книгой «Архипелаг ГУЛАГ». Немало было у него добровольных помощников, как и он, серьезно рисковавших всем: свободой, хотя и призрачной, работой, учебой, жизнью, наконец. В 1969 году В. Аксенов начал писать роман «Ожог» во исполнение клятвы, которую он дал себе в 1948 году в Магадане. В. Войнович закончил тогда первую часть романа «Приключения солдата Ивана Чонкина». Г. Владимов начал работу над романом «Генерал и его армия». А. Галич писал свои воспоминания «Генеральная репетиция». «Прозаики, поэты и музыканты 60-х годов своим творчеством смягчали боль и обиду», - сказал как-то режиссер театра на Таганке Ю.П. Любимов.
Нам, находившимся в «большой зоне» облегченного режима, действительно приходилось преодолевать только боль и обиду, в отличие от тех, кто страдал в «малой зоне» строгого режима. Мы, их современники, искали и находили нишу, которая могла спасти нас и наших близких от нравственного разложения. Меня спасала музыка Дунаевского, Шостаковича, Свиридова, Хренникова, Прокофьева, чуть позже Андрея Петрова, Алексея Рыбникова, Валерия Гаврилина. Богатство российской и мировой музыкальной классики раскрывали перед ищущими Ростропович, Светланов, Янсонс, Гилельс, Ойстрах, Николаева, Радченко и многие другие талантливые исполнители. «В музыке – спасенье, потому что там душа оголена», - скажет позже наш современник талантливый актер Валентин Гафт. Спасители наших душ были и в других областях нашей жизни. Они не ждали наступления лучших времен. В обстановке переживаемой нашей страной смуты они находили себе результативное применение: П.Л. Капица, С.П. Королев, Ю.А. Трутнев, Н.П. Бехтерева, Юлий Харитон, Жорес Иванович Алферов и многие их соратники. В меру своих возможностей такие люди и в те смутные десятилетия делали что-то важное для страны и своим трудом приближали неизбежные перемены в ее общественном устройстве.
Лично меня обнадеживало появление едва заметных признаков, подтверждавших правильность выбора моего пути в исторической науке. У меня сложились очень хорошие отношения с работниками Кемеровской областной научной библиотеки. Они посоветовали мне выписывать по МБА нужную мне литературу и разрешали на 10 дней забирать присланные книги домой. Для изучения этой литературы я использовала любой перерыв в моем рабочем и семейном режиме дня: неподдельный интерес приучил меня сосредотачиваться и работать в любой обстановке. Чаще всего я выписывала «Исторические записки» многочисленных периферийных вузов нашей страны. В них я обнаруживала первые признаки приближения исследователей к пересмотру важнейших «общепризнанных историографических традиций», в том числе и той, с которой были связаны мои научные интересы: народничество и российский «марксизм». Работники Кемеровской научной библиотеки в одно из моих посещений принесли мне из запасников собрание сочинений Г.В. Плеханова, изданное в 1920-е годы. До меня к этим томам в обложке бежевого цвета никто не прикоснулся – листы оказались не разрезанными. Не стала трудиться над ними и я. Но любопытство побудило меня приобрести двухтомник избранных философских произведений Георгия Валентиновича 1956 года издания. Это издание определило направление моих дальнейших поисков. С 1966 года я внимательно изучала его сочинения, переписку и архивные материалы, и мое недоверие к этому «родоначальнику» российского «марксизма» только крепло.
В 1967 году подтверждение моих предположений я получила, откуда никогда не ожидала – из ИМЛ при ЦК КПСС. В том году отдел К. Маркса и Ф. Энгельса этого института издал сборник «К. Маркс, Ф. Энгельс и революционная Россия». Главный цензор и «законодатель» не только в исторической науке ИМЛ при ЦК КПСС
Свободное копирование
