Осенью 1948 года в шестом классе со мной учились: Валя Белоглядова, Нина Мамедова, Галя Атаджанова, Сады Хаймурадова, Аня Москович. Математике нас стала учить замечательная учительница – Мария Алексеевна Аникина. Она же являлась директором этой только что построенной женской семилетней школы № 7, в которой нам пред-стояло заканчивать семилетку. Обнаружив наше полное невежество в овладении алгеброй, Мария Алексеевна стала проводить с нами дополнительные занятия и очень скоро прочно заинтересовала нас математикой. Домашние задания она давала обязательные и дополнительные, добровольные. Все девочки с большим удовольствием выполняли удвоенные домашние задания по алгебре и геометрии. Под ее влиянием я впервые подумала о том, не отдать ли мне предпочтение математике, а не истории.
В шестом классе нам сменили учителя русского языка и литературы – Софья Ильинична была назначена завучем школы. Молодая красивая Тамара Александровна, очевидно, много гуляла и на уроках с трудом боролась с жаждой сна, особенно тогда, когда ей приходилось работать на уроке со слабыми ученицами. Одну из них она как-то вызвала к доске разобрать предложение по его составу. «Он встал», - произнесла ученица у доски и замолчала. «Он встал», - повторила она и вновь замолкла. Когда она в третий раз повторила эту фразу, Тамара Александровна широко зевнула и невозмутимо произнесла: «На задние лапы, что ли?» Класс грохнул. В современной школе разбору предложения по составу учат во втором классе. И современные родители возмущаются, когда их маленькие второклашки с трудом овладевают навыками различать главные члены предложения от второстепенных.
Наша Тамара Александровна оживлялась лишь на уроках литературы. С энтузиазмом она учила нас выразительному чтению. Никогда не забуду, с каким нескрываемым удовлетворением она слушала мое устное исполнение «Песни о вещем Олеге». Вскоре в наш класс вновь вернулась Софья Ильинична, но частая смена учителей не могла не сказаться на качестве наших знаний по русскому языку.
Диктанты и сочинения мы писали грамотно, потому что много читали. Но учить устные задания, в том числе и правила по русскому языку, я никак не могла заставить себя. Подружки мои по классу «страдали» тем же. Пробуждались у нас уже иные интересы, не связанные с программой, которую Софья Ильинична тщетно старалась внедрить в наши головы. Однажды на ее уроке я увлеченно переписывала в свою тетрадь крылатые выражения. И вдруг на фразу, принадлежавшую Чернышевскому – «умри, но не давай поцелуя без любви», - легла ее рука. Ехиднейшим тоном она повторила эту фразу несколько раз, явно читая ее впервые, и выгнала меня из класса. Мир для меня померк, потому что в наше сознание годами внедрялось отношение к поцелуям, дружбе между мальчиками и девочками и любви как к проявлениям преступной сущности натуры.
Домой я не решалась пойти и, бродя, оказалась на берегу Мургаба, в водах которого православный священник осуществлял обряд крещения. Это был день известного православного праздника – 19 января 1949 года. Когда я все-таки пришла домой, меня встретила Нина Петровна и заявила: «Глупая ты, нашла из-за чего расстраиваться. Твою тетрадь уже принесли мне, и воспитатели записались на очередь, чтобы переписать из нее все интересное и полезное». Больше этой тетради я не увидела. Не оказалось ее и у Нины Петровны. Переписывая, кто-то в этой очереди присвоил мою тетрадь.
1 мая 1949 года Петр Николаевич устроил всему детскому дому – воспитанникам и воспитателям – настоящий праздник: всем сшили праздничные наряды. На фотографиях запечатлена парадная форма для девочек, мальчиков и сотрудников. Всем раздали обувь по размеру. Шли мы на первомайский парад по улицам города с огромными букетами астр в руках и в сопровождении нашего духового оркестра. Горожане запрудили обе стороны центральной улицы. Это было зрелище! Наши строевые песни под оркестр никого не оставляли равнодушными, конечно, в первую очередь нас самих.
Свободное копирование
