«Радости» моей жизни в «семье»
Это было непродолжительное отклонение в сторону от основной моей жизненной дороги, но отклонение отнюдь не бесполезное. В июне 1945 года в наш детский дом пожаловала чета Левандовских: Лариса Николаевна и Михаил Казимироич. Тогда я не знала, что известный в туркменской глубинке командующий Туркестанским фронтом Левандовский, расстрелянный в 1938 году, тоже был Михаилом, но только Карловичем. Десятилетия спустя нашла я объяснение факту, который уже тогда не раз привлекал к себе мое внимание: гримасой ужаса искажались лица туркмен в самых отдаленных аулах, стоило только в их присутствии случайно произнести фамилии: Левандовский или Буденный. Если бравирующий шутник произносил: «Буденный геляде, келе кесяде» (Буденный придет, голову снесет), - он мог рассчитывать на беспощадную расправу, если не успевал вовремя унести ноги.
Лариса Николаевна и Михаил Казимирович вознамерились взять на воспитание (так тогда говорили) из нашего детского дома двух девочек. Мечта о семейном очаге всегда жила в моей душе. Мои воспитатели знали об этом и постарались живописать Левандовским о моих способностях и моем трудолюбии. Левандовские остановили свой выбор на мне и моей подружке красавице-туркменке Мане Мамедовой. Она была старше меня года на два, но школьную программу усваивала с трудом.
Билль-биль, моя опора, полагая, что мы расстаемся навсегда, предложила мне сфотографироваться с ней. Крохотную нашу фотографию смотрите в конце предыдущей страницы. Датирована она июнем 1945 года. Мне было почти 12 лет. Рядом со мной уже взрослая некрасивая девушка с наивной детской улыбкой на лице. И только я одна могу вспомнить сейчас о том, каким добрым и надежным человеком была моя Билль-биль. Эта фотография была первой в моей жизни после той, которой Дом младенца в Чарджоу снабдил мою справку в августе 1939 года.
К сожалению, та моя справка пропала.
С какой радостью с Маней Мамедовой мы уезжали из детского дома, направляясь на станцию Тахта-Базар - еще и в мягком вагоне! Эта вторая после Кушки станция расположена на левом берегу Мургаба. За правым его берегом в предгорьях Гиндукуша начиналась афганская территория. Течение Мургаба в этом месте стремительное, вода прозрачная и чистая. Река изобиловала тогда рыбой.
По прибытии нашего поезда на станцию первое, что бросилось мне в глаза и запомнилось – это огромная толпа людей, запрудившая всю привокзальную площадь. При каждом – багаж, многие были с детьми. Мне объяснили, что это пассажиры поезда, который во всей нашей стране после войны был известен как «500-веселый». В нем развозили по стране завербованных строителей, которые восстанавливали разрушенные войной районы или строили повсюду жилищные бараки. Как потом я убедилась, бараки эти были однотипные: в Сталинграде, Жирновске, Новгороде, в Москве – по всей нашей огромной стране. Одну из комнат такого барака в Тахта-Базаре занимали Левандовские.
Свободное копирование
