Дневник студента - 120

   21 января, воскресенье.

   Добродушный хитрец Антон Антонович в самом деле думает, что я ни чем не занимаюсь, кроме театра. Я пришел просить его о выдаче мне студенческого аттестата, а он свое: "А больше учиться-та не хочешь?". -- "Не хочу, Антон Антоныч". -- "Как Митрофанушка-та: не хочу учиться, хочу жениться?". -- "Хочу, Антон Антоныч". -- "Небось, туда же в дармоеды-та, в иностранную коллегию?". -- "Туда и отправляюсь, Антон Антоныч". -- "Ректора-та попроси, а я изготовить аттестат велю. А новые стихи-та Жуковского знаешь?". -- "Знаю, Антон Антоныч". -- "Ну-ка, прочитай-ка".

   . . . Поэзия, с тобой

   И скорбь и нищета теряют ужас свой!

   В тени дубравы, над потоком,

   Друг Феба с ясною душей

   В укромной хижине своей,

   Забывший рок, забвенный роком,

   Поет, мечтает -- и блажен!

   И кто, и кто не оживлен

   Твоим божественным влияньем?

   Цевницы грубыя задумчивым бряцаньем

   Лапландец, дикий сын снегов,

   Свою туманную отчизну прославляет

   И неискусственной гармонией стихов,

   Смотря на бурные валы, изображает

   И хладный свой шалаш и шум морей,

   И быстрый бег саней,

   Летящих по снегам с еленем быстроногим.

   Счастливый жребием убогим,

   Оратай, наклонясь на плуг,

   Влекомый медленно усталыми волами,

   Поет свой лес, свой мирный луг,

   Возы скрипящи под снопами,

   И сладость зимних вечеров,

   Когда, при шуме ,вьюг пред очагом блестящим,

   В кругу своих сынов,

   С напитком пенным и кипящим

   Он радость в сердце льет

   И мирно в полночь засыпает,

   Забыв на дикие бразды пролитый пот...[1]

   "Полно-та, полно-та! -- вскричал мой Антонский, развеселившись,-- уж вижу, что знаешь. Когда успеваешь выучивать-та? все с актерками танцуешь-та!". -- "Я стихов не учу, Антон Антоныч, сами в память врезываются". -- "Ну, а прозу также помнишь-та?". "Помню, Антон Антоныч". -- "Ну-ка, прочитай что-нибудь, хотя из Марфы Посадницы или из Вадима-та!".

   "Раздался звук вечевого колокола -- и вздрогнули сердца в Новегороде! Безмолвные дубравы, тихие долины, обители меланхолии! к вам стремлюсь душою, певец природы, незнаемый славою: сокройте меня, сокройте! . .".[2]

   Я отхватал ему пол-"Посадницы" и чуть не треть "Вадима", и мой Антонский давай целовать меня! "Слышал, слышал, что у тебя память-та хороша, а этого не ожидал. Говорят, что и "Пророков" знаешь, и "Притчи" и "Иисуса Сираха"". -- "Знаю, Антон Антоныч".-- "Ну, жаль, жаль, что я прежде-та не знал, а теперь Христос с тобой. Да съезди в Донской и молебен отслужи".

   Антонский полагает, что молебны действительнее в Донском монастыре, потому что брат его там архимандритом.