7 сентября, четверг.
Весь город толкует о войне: ненависть к Бонапарте возрастает, между тем как любовь к государю доходит до обожания и доверенность к нему беспредельна. Не умею выразить тех чувств, которые одушевляют каждого при чтении указа от 1 сентября о рекрутском наборе, в котором государь изволит говорить, что "не может равнодушно смотреть на опасности, угрожающие России, и что безопасность империи, достоинство ее, святость союзов и желание, единственную и непременную цель государя составляющее, -- водворить в Европе на прочных основаниях мир -- решили его двинуть ныне часть войск за границу и сделать к достижению намерения сего новые усилия".
Ну, как при этом случае не вспомнить пророческих стихов вдохновенного Державина о государе:
Не на словах ты милосердье
Покажешь -- на делах твоих;
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Посадишь Мудрость ты с собою,
Велишь ей научать себя,
Пройдешь с народною толпою --
Проникнет правда до тебя;
Ты в мире брань готовить станешь,
Войну обымешь тишиной.
Наконец, вот и письмо твое! Сердечно рад, что ты мною доволен, но зато я не очень доволен собою: занимаюсь прилежно, чтоб управиться с пропущенными лекциями, да туго идет -- избаловался.
Вчера утром ездил я к П. Т. Бородину с письмом от М. А. Устинова для получения 300 руб. в числе денег, следующих отцу за вино.
Меня ввели в тот самый кабинет, в котором зимою во время бала происходила такая ужасная игра в банк. Откупщик, как видно с похмелья, сидел в кресле, и какой-то домашний эскулап-немец щупал у него пульс: "Фам натать принимаит лекарство. Я пропишет фам габли". -- "А как принимать их?". -- "На сахар". -- "Дурак, брат, немец: я ведь не ребенок". -- "Ну, на вода". -- "Совсем, брат, дурак. Пей воду сам". -- "Пошалуй с водка". -- "Ну, так бы и сказал, л_ю_б_е_з_н_ы_й_ _д_р_у_г!".
Хорош пациент, да и лекарь недурен!
Штейнсберг говорит, что желал бы сдать свой театр, потому что не хватает здоровья и сил на исполнение двоякой обязанности: директора и актера. Кажется, А. М. Муромцеву хочется попасть в театральные султаны: он крепко увивается около Штейнсберга; но с таким директором театр уйдет недалеко, так же как и он сам недалеко уйдет с театром: все утверждают, что состояние расстроится непременно.
Свободное копирование
