Дневник студента - 18

   11 февраля, суббота.

   Рождение мое ровно чрез неделю. Мы сговорились с П. И. обедать в этот день дома и пригласить Гаврила Ивановича, Андрея Анисимовича, Афанасия Михайловича и старого учителя моего Хр. Ив. Кейделя. Угостим их чем бог послал. Деревенской провизии у нас вволю, а кухмарник авось не ударит лицом в грязь; наливки почти не початы и варенья еще много. Приглашу также Граве и кого-нибудь из немецких актеров fur die Obung der deutschen Sprache {Для упражнения в немецком языке (нем.).}. После обеда, может быть, отправлюсь в немецкий театр, на котором дают Беньовского. Поехал бы вместо театра к Л., потому что у них вечер, но, право, за себя страшно: эта А. П. того и гляди, что с ума сведет: велит себя звать не иначе, как ma tante, потому что двумя годами меня старше; а мне так иногда совсем не то приходит в голову.

   12 февраля, воскресенье, вечер.

   Ездили в голицынскую больницу к обедне. Певчие очень хороши, но все не то, что колокольниковские у Никиты-мученика. Из числа последних тенор Самойлов взят на петербургский театр. Отлично также поют у Дмитрия Солунского. Черномазый Визапур -- не знаю, граф или князь, -- намедни пришел в такой восторг, что осмелился зааплодировать[1]. Полицеймейстер Алексеев приказал ему выйти[2]. После обедни смотрели мы картинную галерею[3]. Какие сокровища собраны покойным князем! и все предоставлены на подвиги человеколюбия. Поучение священника было на текст из евангелия: "Не скрывайте сокровищ ваших на земли, иде же тля тлит и татие подкопывают и крадут". В голицынской больнице это чрезвычайно кстати. Из картин больше всех мне понравились "Благословение Иакова слепцом Исааком" Риберы и "Снятие со креста" Каведони {Обе эти картины куплены впоследствии братьями Мосоловыми. Первая из них принадлежала старшему, Федору Семеновичу. Позднейшее примечание.}. Какая натура и какие лица! Сказывали, что эта неоцененная галерея когда-нибудь поступит в продажу, ибо считается мертвым капиталом. Многие охотники до картин острят зубы.

   Из больницы заезжали мы по соседству на бег графа А. Г. Орлова. Герой чесменский, в бархатной малиновой шубе, сам несколько раз принимался ездить на любимых рысаках своих Любезном и Катке. Охотников было много, и все щеголяли друг перед другом, кто на рысаках, кто на иноходцах. Я заметил обоих Всеволожских, Чемоданова, Савелова, Муравьева, братьев Яковлевых-Собакиных, Мосоловых и многих первостатейных купцов.