Дневник студента
Если нам так приятно встречать давно знакомых людей, то еще приятнее встретиться с самим собою в прежней мысли, в прежнем чувстве или в прежнем происшествии.
Дневник, 13 мая 1805 г.
1805-й год
2 января, понедельник.
Не беспокойся, любезный брат, я не перестану быть твоим неизменным Гриммом. Писать к тебе обратилось мне в привычку. Благодарю за присылку денег; теперь, вероятно, не одна красненькая запечатывается в пакет для подарка новому студенту. Звание мое не безделица и порадует моих домашних. Ожидаю непременно экстраординарной благостыни. Правду сказать, если б кто шесть месяцев назад вздумал предрекать мне, что в нынешний новый год я поеду поздравлять родных и знакомых моих в синем мундире с малиновым воротником и при шпаге, я бы принял это за обидную насмешку. Однако ж это сбылось. Конечно, прилежания, трудов и хлопот было немало, но что значило бы все это без помощи и содействия доброго моего Петра Ивановича? {Магистр Богданов.} Он об успехах моих заботился более меня самого. Математика мне не очень далась; но на нее не обратили внимания, и Алексей Федорович {Мерзляков, адъюнкт-профессор.} -- дай бог ему здоровья -- сильно поддерживал меня.
Вчера ездил с поздравлением к графу Ивану Андреевичу {Остерман, государственный канцлер.}, Ивану Петровичу Архарову, к тетке Вишневской, к брату Ивану Петровичу {Поливанов, впоследствии сенатор.}, к Аксеновым и к Кудрявцевым; разумеется, заезжал и к Лобковым -- как хорошеет Арина Петровна! Нельзя довольно налюбоваться ею; что за глаза! И эту красавицу, к общей досаде нашей, мать зовет Орюшкою! Звали вечером танцовать; танцами распоряжать будет Иогель. Танцы не по моей части, но как не полюбоваться олицетворенною Терпсихорою!
Граф Иван Андреевич добивался, сколько мне лет и куда я намерен определиться в службу. Не хотел верить, что мне только 16 лет. Не советовал служить в архиве, но ехать прямо в Петербург и определиться в коллегию, сперва на черную работу; обещал дать к кому-то письмо; обласкал, однако ж не посадил. Старик чем-нибудь огорчен или угрюм по природе. Зато как обнимал меня Иван Петрович Архаров! Созвал все семейство смотреть на мой мундир и чего-чего не наговорил: называл милым, умницею, родным и проч. Заставлял насильно завтракать, приглашал обедать, хотел пить шампанское за мое здоровье -- словом, я не знал куда деваться от его нежностей. Говорят, что он со всеми таков, и чем малозначительнее человек, тем больше старается обласкать его. Это мне растолковала тетка, которая, бог знает почему, называет эту приветливость кувырканьем; иначе я мог бы возмечтать о себе и бог знает что! Между тем я сегодня попал туда, куда бы и ездить не следовало. Кудрявцев, в великой заботе о моих знакомствах, возил меня к графу Михаилу Федотовичу Каменскому, бог весть зачем, разве только для того, чтоб похвастаться своими связями и что он некогда в кадетском корпусе преподавал графу немецкий язык. Граф, бесспорно знаменитый полководец и недаром фельдмаршал, но мог бы и не уничтожать меня своим приемом: "В какой это ты, братец, мундир нарядился? В полку бы тебе не мешало послужить солдатом: скорее бы повытерли". И только. Не посадил; простоял больше часу, покамест старики вдоволь не наговорились о прежнем житье-бытье: видишь, в их время будто бы все было лучше. Немудрено: в их время у них зрение было острее, слух был тонее и желудок исправнее.
Таскался по профессорам: я н_а_ч_а_л _с_ _С_т_р_а_х_о_в_а _и_ _к_о_н_ч_и_л _С_н_е_г_и_р_е_в_ы_м. Добрые, благонамеренные, почтенные люди! все время жизни своей посвящают другим, в беспрерывных трудах, а с нашей стороны признательности немного. Вот, например, хоть бы взять Никифора Евтроповича {Профессор Черепанов.}. До сих пор, как только появится на кафедре, так тотчас наши шалуны и давай повторять третьегоднишную его фразу: "Оное Гарнеренево воздухоплавание не столь общеполезно, сколько оное финнов Петра Великого о лаптях учение есть". Разумеется, конструкция фразы смешна, да зато в ней есть глубокий смысл.
Обнимался с Алексеем Федоровичем и Буринским, который написал превосходные стихи. Сказывали, что С. Смирнов переводит "Kabale und Liebe", которую разыгрывать будут на пансионском театре. Хотят мне назначить роль Вурма, потому что я смугл и тощ, а главное, потому что ее никто не берет. Благодарен; будет с меня и Франца Моора, которого отхлестал я, к полному неудовольствию переводчика. {Ник. Ник. Сандунов.}
Свободное копирование
