На заводе я проработала около двух лет, уходить не собиралась. Но вдруг обострился давний конфликт с начальником цеха, в штате которого я формально числилась. И в этот же день приехали на машине из организации, где мне недавно предлагали работу, но я отказалась. Они ждали из Москвы своего начальника, тот потребовал, чтобы нашли как можно скорее программиста. Колесников Валерий Дмитриевич, жена которого звонила мне, предлагая работу, не был начальником вольского отделения, но к его мнению очень прислушивались. Они согласились даже на постоянную доплату к моему окладу, поскольку я поставила условие, чтобы зарплата у меня была не меньше, чем на «Красном Октябре». Задержек с выплатой у них не было. Возили работников на своей машине от проходной воинской части, недалеко от моего дома. Коллектив небольшой, всего пятнадцать человек, почти у каждого отдельный кабинет. Располагаются в большом здании на территории аэродрома воинской части, но числятся в штате Физического института Академии наук. Начальник, инженер, один программист находятся в Москве, остальные в Вольске – Вольская экспедиционная база. Раньше штат был большой, работ проводилось много, но после всех сокращений остался вот такой урезанный состав.
С женой Колесникова Мариной мы работали в одном отделе в воинской части. Я занималась работой с детьми по линии профсоюза, Марина много лет была бессменным председателем женсовета. Ей эта работа нравилась, в отличие от меня. Для меня это было обязательной партийной нагрузкой, занимающей много времени и отвлекающей от основной работы. Особенно перед Новым годом у меня заранее начинала болеть голова: закупка подарков для детей в условиях дефицита, организация утренника. А Марина ждала этот праздник с радостью.
Валерий Дмитриевич работал начальником четвертого отдела. Всегда занятый, сосредоточенный, весь в себе. Мог пройти, не ответив на приветствие, просто не заметить. Резко выступал на партийных собраниях, критикуя недостатки. Многим, естественно, это не нравилось, на него сыпались обвинения. Марина не выдерживала, бросалась его защищать, хотя он просил ее не делать этого, от ее защиты только хуже им обоим.
И вот я работаю непосредственно с Валерием Дмитриевичем, попадаю под влияние его личности и втайне замечаю, что он нравится мне все больше и больше. Личной жизни у меня практически никакой, если не считать редкие письма Михаила, которые в последнее время причиняют только боль. Я пишу ему о сыне, о том, как мне трудно без чьей-либо помощи. Я устала ломать голову над тем, как прокормить и одеть детей на те гроши, что мне платят. А он присылает хвастливые письма о машинах, квартирах, дачах, о том, как ему повышают зарплату. И о том, что дети не входят в число его увлечений. Впрочем, сына и дочь, которые живут с ним, он не бросает, они тянутся к нему, и от Павлушки он в общем-то не отказывается, хотя и не помогает.
Не сразу удалось развязаться с заводом. На мое место приняли такого «оленя», как говорит мой старший сын, племянника того самого начальника цеха! Никакого отношения к программированию он не имел, пытается осваивать, но с большим трудом. А бухгалтерам надо работать, устранять сбои в программе, исправлять ошибки набора некому. И начальник отдела кадров, просит дописать начатую программу. Она учится в заочном экономическом институте, программа ей нужна для диплома. Мы работаем без обеда, уезжаем часа в три, иногда раньше. Я выхожу на повороте из машины, спускаюсь по тропинке к конторе завода, работаю там до конца рабочего дня. На заводе мне оплачивают работу по совмещению.
Свободное копирование
