В свой сорокалетний юбилей я была в отпуске, решила пригласить сотрудников к себе, идти от работы недалеко, лучше, чем тащиться туда с кастрюлями, тарелками, мисками. Позвонила заранее, всех пригласила, жду. Зачем-то меня понесло в комнату Алеши, надумала вытереть пыль со стола, не заметила, что там открыто окно. Окна мы никогда не открывали, хватало форточек, в которых стояли сетки от мух и комаров. Я пекла два торта, летом и так жара, а тут еще духовка включена, Алеше стало жарко, он открыл окно. Павлик забежал за мной следом, вскочил на стул, потом на подоконник…
Дальше все происходило как при замедленной киносъемке. Я вижу его фигурку на подоконнике перед открытой створкой: «Куда же он идет, разве у него нет чувства самосохранения?» В следующий момент он уже шагает вперед прямо в пустоту, а я слишком далеко, чтобы успеть его задержать. Я отчаянно кричу: «Мама!», бросаюсь к окну, чуть не выскакиваю вслед за ним, но все же поворачиваю к двери, слетаю вниз по лестнице…
Он лежал на газоне, кажется, без сознания. Заплакал, когда я схватила его на руки. Соседка сверху видела, как он падал, вызвала скорую помощь. Машина приехала сразу же, его увезли в больницу, забрали в реанимацию, меня не пустили, я вернулась домой.
Мать отдыхала после ночной смены, вскочила, услышав мой крик. Соседи встретили меня перед дверью: «Ничего не говори матери, даже если плохо, она здесь падала, ноги отнимались». Я смогла еще на работу позвонить, сообщила о случившемся, попросила хотя бы торты забрать. Прибежали Наташа и Таня. Наташа сразу взяла инициативу в свои руки: «Ну-ка соберись! Тебе еще неизвестно сколько ребенка выхаживать!» Они заставили меня поесть вместе с ними, несколько раз звонили в реанимацию. Видимо, звонили и другие сотрудники, там уже попросили одного кого-нибудь звонить.
На ночь его оставили в реанимации, заверили, что он будет там до утра. Утром я побежала в больницу, а его, оказывается, еще ночью перевели в палату, даже не позвонили, хотя я оставляла свой телефон, просила сообщить, если какие-то изменения. Он плакал, мешал спать врачам, вот они его и спровадили. Женщина, пришедшая навестить свою дочь, просидела с ним всю ночь. Я так благодарна этой женщине, но даже имени ее не знаю, а в трудные минуты, теряя веру в людей, вспоминаю эту простую русскую женщину. Никаких переломов у него не оказалось, только подозрение на сотрясение мозга и ушиб ладони правой руки. Маленький, легонький, на газоне мягкая трава, он упал прямо в середину цветка с длинными, мягкими листьями. Соседи сказали, что Казанская божья мать ему руки подставила, в этот день был ее праздник, а я сорок лет прожила и не знала, что родилась в день Казанской Божьей матери.
Вскоре после этого мать с соседкой взяли обоих моих сыновей и окрестили в церкви. До сих пор они были некрещеные, также как я и Слава. Крестными родителями записали Ужинских и соседей Большаковых.
Свободное копирование
