Но как скоро настало последующее за сим утро, то и стали мало-помалу являться ко мне все находившиеся там знаменитейшие люди, и прежде всех предстали пред меня все три канцеляриста, как главные особы в тамошней канцелярии. Первой и главнейший из них был помянутой господин Варсобин. Сей был правителем всей канцелярии, и у него была вся казна и все доходы и расходы на руках -- особа, которую скоро трудно было узнать в точности. Второй был господин Щедилов, по имени Прокофий Егорович, мужик высокой и имевший покрои самого старинного подьячего, но показавшийся мне из всех их и праводушнейшим, и более всех их разумеющим письмо и дело. У сего были все письменные дела, а сверх того и весь магазин на руках. Третий был господин Ломакин, по имени Михаил Яковлевич, которой показался мне средственным человечком и не из далеких. У него был на руках весь тамошний гошпиталь и все разные казенные материалы. Все они принесли ко мне кульки, набитые всякою всячиною на поклон, и я как ни отговаривался, но чтоб их не огорчить, принужден был принять; и как был в числе их наполненной рыбою, то сие по случаю наставшего тогда Филиппова поста было и кстати.
Не успел я, поговоривши и ознакомившись с ними, их от себя отпустить, сказав, что я не замедлю придти сам вскоре к ним в канцелярию для осмотрения казны и прочего, как является ко мне тамошний архитекторской помощник, производивший тутошние каменные строения под смотрением главного архитектора. Прозывался он господин Волков, и я нашел его уже весьма отменным от г. Ананьина, и мужичком простеньким, нерасторопным и не слишком во всем далеким, и походившим более на пьянюшку, нежели на остряка и провора.
Вскоре за сим приезжает ко мне также для отдания поклона своего, тамошний волостной лекарь, прозывавшийся господином Рудольфом, живший при большом волостном гошпитале, за версту от Богородицка, на мысу между прудов или так называемом островке построенном. С сим иностранцем, и довольно рукомесло свое знающим человеком обошелся я, по обыкновению своему, с отличною благосклонностию, и он показался мне довольно хорошим человеком, но готовящимся от нас отбыть в какое-то другое место, и почти собирающимся уже к отъезду. Я сожалел, что его теряю, и расспросив обо всех обстоятельствах тамошнего гошпиталя, не стал его удерживать, опять скоро от меня отходящего.
Не успел я сего от себя спровадить, как являются ко мне наилучшие из тамошних купцов, пришедшие также на поклон со множеством кульков, набитых всякою всячиною, или так называемым хлебом и солью; ибо надо знать, что Богородицк составлял тогда ни село, ни город, а некакой междуумок между ими. В старину был он городом с деревянною рубленою крепостью, и живали в нем, по обыкновению других городов, воеводы, имевшие свою городскую канцелярию, а купцы ратушу. Но как заведен был в волости сей большой казенной конской завод, то уничтожено было воеводское городское управление и живали тут управители при заводе с своими конюхами и конюшенными служителями. Когда ж завод конской тут уничтожен, и волость сия исключена из дворцовых и переименована в собственную императрицыну волость, и соединение купленною Бобриковскою волостью, то уничтожено и все относящееся до конского завода и из бывшего правления основано уже тогдашнее особое волостное. Купцы же остались жить в домах своих по-прежнему, имели хотя также свою ратушу, но во многом зависели от управителей тогдашних, как первенствующих особ во всем тамошнем селении. А таким же образом зависели от них во многом и множество еще живших тут конюхов, и других конюшенных нижних чиновников; а по всему тому и приходили ко мне, наилучшие из тамошнего и весьма еще бедного купечества на поклон. Я всех их непреминул обласкать наивозможнейшим образом, и поступил с ними как с людьми, несостоящими хотя у меня в команде, но во многом от меня зависящими.
По отпуске сих, собравшись, отправился я в тамошнюю волостную канцелярию. И как была она недалеко, и только чрез площадь от моего обиталища, то пошел я туда пешком при провождении двух вестовых из солдат, при мне уже находившихся. Канцелярия сия находилась тогда еще на тамошней высокой и красивой башне или колокольне в комнатках, сделанных над сквозными воротами, под колокольнею находящимися. Я принужден был взбираться на нее по превысокой и крутой круглой лестнице, и взошед нашел всю ее наполненную множеством народа. Вся военная команда, состоящая в нескольких унтер-офицерах, капралах и человеках в 20-ти солдат, находилась тут в собрании, равно как и прочие разного рода нижние чиновники и мастеровые, как-то: магазей-вахтеры, столяра, слесарь, кузнецы, служащие при казенных тамошних лошадях конюха гошпитальные служители, живописец стекольщик, и наконец прочие канцелярские служители, состоящие в нескольких человеках копиистов. Оба первые канцеляриста, Варсобин и Щедилов, представляли мне их всех тут но порядку, и рассказывая о каждом из них подробности, а именно: кому из них поручены и какие должности, и кто из них приставлен был к лесам кто к отдаточным землям, кто к материалам и так далее.
Я всех их, по обыкновению своему, приветствовал благоприятным образом, и отпуская их к своим делам, заметил, между прочим, одного молодого и с виду жалковатого человека в простом нагольном овчинном тулупе. И как он при выходе показался мне как-то особливого примечания достойным, то спросил я: "Это что за человек?" -- Это-де,-- сказал мне усмехаяся Варсобин: стекольной подмастерье, принятый его сиятельством для вставливания при строениях стекол, и зовут его Вильгельмсом. Удивился я, сие название услышав, и спросил далее: "Да какой он, русской, что-ли?" -- Нет, де, а немец. -- "Ба! ба! ба! сказал я: у вас и немцы еще здесь есть, кликните-ко его ко мне!" -- "Александра Давыдович! Пожалуйте-ка сюда", закричал Варсобин. Он тотчас и воротился, и тогда начал я с ним по-немецки говорить. Бедняк обрадовался неведомо как, услышав, что я говорю его природным языком, и стал мне кланяться и себя рекомендовать. Я обрадовался услышав, что говорил он сим любимым мною языком довольно изрядно; но как мне некогда было тогда долго с ним растабарывать, то сказав ему, чтоб он пришел ко мне на квартиру, отпустил его, приласкав обыкновенным образом, и Александра мой Давыдович полетел почти без памяти от радости вниз по лестнице.
По выходе всех стал я осматривать всю канцелярию и обо всем расспрашивать. Она состояла из трех комнат: в средней и просторнейшей стояли столы всех трех повытьев, и при них все канцелярские служители и писцы, коих всех было человек почти до десяти. В одной из побочных и также довольно просторной комнате стояло несколько больших сундуков, и в одном из них хранилась денежная казна, охраняемая стоящим часовым с обнаженным тесаком; другие наполнены были письменными делами. Другая побочная и небольшая комната составляла так называемую судейскую. По введении в оную меня моими так сказать секретарями, увидел я тут, к удивлению моему, порядочный судейский стол, покрытой красным сукном и с стоящим на нем зерцалом и лежащими на нем несколькими книгами. Поразился я, сим зрелищем, и сам себе сказал: "Вот, сударь! Судьба не думано - не гадано, доставила и мне случай сидеть за красным сукном и за зерцалом"! Но как мне все канцелярские обряды, хранимые тут во всей их старинной форме, вовсе были незнакомы, и я не знал за что приняться, то представлял тогда истинно смешную фигуру, но доволен был господином Щедиловым, которой тотчас стал мне, севшему в свои кресла, представлять приготовленные уже ими списки и ведомости обо всем нужном. Но как мне за наступившим тогда уже обеденным временем некогда было рассматриванием оных заниматься, то спросил я только всели нужные бумаги у них заготовлены для представления мне от себя к князю с донесением обо всем, что я нашел тут. -- "Все-де почти готовы, сказали мне оба мои секретари, и немногое только осталось". -- Так поспешите-же, пожалуйте, к завтрему докончить, чтоб я мог все увидеть и во все войтить и потом репортовать к князю. Сказав сие не стал я долее медлить, и возвратился к домашним моим, дожидавшимся меня уже с накрытым столом обедать.
Сим кончу я сие мое письмо, сказав вам, что я есмь ваш и прочее.
Свободное копирование
