Письмо 184-е.
Любезный приятель! Приступая теперь к описанию происшествий, случившихся со мною в течение 1776 года, и также по многим отношениям весьма достопамятного в жизни моей периода времени, начну тем, что и самое начало оного ознаменовалось особливым происшествием, доставившим мне совеем неожидаемое и приятное удовольствие. Не успел он начаться, как получаю я от князя, моего командира, претолстый пакет с письмами. Распечатав, нахожу в нем некоторые к себе ордера, относящиеся до волостных дел и обстоятельств, и копию с доклада, деланного князем о разных предметах государыни, и с своеручными отметками на все его вопрошения императрицы. Легко можно заключить, что бумага сия была для меня всех прочих любопытнее, и я не успел ее увидеть, как, не читая ордеров, начал прежде всего читать оную; но каким внезапным и приятным удовольствием поразился я, читая один пункт, касающийся собственно до меня. Князь, расхвалив меня, просил у государыни дозволения о прибавке мне жалованья, сверх получаемых мною 400 еще двухсот рублей, дабы я по достоинствам моим получал оное наравне с управителем богородицким; а государыня против сего пункта написала ему только следующее слово: "Это зависит от воли вашей".-- "Ба! ба! ба! воскликнул я, сиё увидев, и натурально обрадуясь тому чрезвычайно; и не думано было о том и не помышляемо! Ай, князь! (продолжал я): Ну спасибо! Ей-ей, спасибо!.... Хоть и не устоял в своем слове, но, по крайней мере позолотил мне ту пилюлю, которую молча проглотить я был должен! Теперь помирил ты меня совершенно с собою! Слава, слава Богу! на что сего лучше? Местом своим я и без того был доволен, а теперь, получая такое жалованье, какое получаёт и богородицкий управитель, и того еще довольнее".
Сказав сие, и подхватя доклад и ордер княжий о самой сей прибавке жалованья, побежал я того ж момента к своим хозяйкам для сообщения им сей радости. Легко можно заключить, что бумаги сии, которые заставил я их самих читать, произвели и в них такое же удовольствие, как и во мне. Они крестились только от радости, благодаря Бога, и благословляли князя за его ко мне любовь и попечение.
Удовольствие мое от сего было тем для меня чувствительнее и больше, что я всего меньше о том помышлял, и нимало о том князя не просил и того не добивался; а сделал он сие сам собою, и как думать надобно совестясь, что он меня несдержанием своего слова некоторым образом обидел. Но я тысячу раз ему сие прощал, и был сим поступком его чрезвычайно доволен.
Итак, сей случай сделался новым способом и источником к увеличению маленького моего капитальца, который и без того от благоразумной моей бережливости нарочито уже поувеличился. Ибо привыкнув всегда, по пословице говоря: ножки протягивать по одежке, был я весьма удален от того, чтоб по приумножившимся от жалованья моим доходам умножить и свои расходы по примеру прочих, но за полезнейшее почел остаться при прежних своих умеренных расходах, а все излишки не только сберегать впредь на непредвидимые нужды, но и умножать оные сколько было можно правильными и законными средствами. А последуя сему правилу не только полученную в подарок себе сумму от княгини и Салтыкова отнюдь не истратил на ненужные безделки, но за умеренные и законные проценты роздал всю вместе с избытками, оставшимися от расходов, малинским волостным торгующим всякою всячиною мужикам. Чрез что в протекшие полтора года пребывания моего в Киясовке уже знатно и без мала вдвое и так увеличилась, что я, при обыкновенном моем при начале каждого года счете и, сам тому удивился и благодарил Господа за сие сниспосланное им ко мне благословение.
Свободное копирование
