Наконец, после двухмесячных хождений в Наркомпрос, я попала к заведующему отделом педагогического обучения Главпрофобра, члену его коллегии профессору Николаю Ивановичу Челянову. Он меня внимательно выслушал, как-то сразу все понял и, ни слова не говоря, вынул из ящика письменного стола список учреждений Главпрофобра и вписал в него только одну строчку: "Неофилологическая библиотека" и в скобках: "опытно-показательная". Эта строчка явилась воплощением идеи создания библиотеки, которая взяла бы на себя функции не только работы с читателем, но и обучения иностранным языкам. Не помня себя от радости и благодарности, я была готова броситься Челянову на шею, но его суровый вид и официальная обстановка не позволили мне это сделать. Таким образом, в октябре 1921 года была основана Неофилологическая библиотека как самостоятельное учреждение в системе Наркомпроса РСФСР. Ее штат составили пять человек, включая заведующую и уборщицу, которые остались от НФИ. Ассигнования до конца 1921 года были открыты лишь на зарплату, а на приобретение книг, хозяйственные дела и, главное, на ремонт помещения деньги выделены не были.
Сразу же началась активная работа по сбору книг и подбору сотрудников. У истоков работы была умная и прогрессивная Софья Петровна Александрова — старая политкаторжанка. Очень мне в первые годы помогала приехавшая из Саратова Валентина Афанасьевна Зверева, преподавательница французского языка. К сожалению, в 1924 году нам пришлось расстаться. Несколько позже пришли на работу преподаватели иностранных языков Галина Семеновна Орловская и Анна Константиновна Хованская. Уборщица, она же курьер, Александра Кирилловна Фомина осталась от Неофилологического института. Мы с нею были дружны, она многие годы проработала в Библиотеке.
Это был очень тяжелый период. Приближалась зима, а помещение так и не было отремонтировано: окна без стекол, пол без паркета, на стенах висела отодранная обивка. Об этом писал К.И.Чуковский: "Была каморка, холодная, промозглая, темная, вся заваленная книжною рухлядью. Книги промерзли насквозь. Стерегла это добро исхудавшая, иззябшая девочка, с распухшими от холода пальцами". Да, так это и было, хотя Корней Иванович, один из первых наших читателей и друзей Библиотеки, несколько сгустил краски.
К счастью, к этому времени у Библиотеки появились первые друзья, энтузиасты, которые хотели помочь, видя, что я одна билась как рыба об лед. Среди первых помощников были преподаватели иностранных языков, мечтавшие о возрождении Неофилологического института. Но были и те, кто считал меня просто фантазеркой. Помог, например, директор Книжной палаты, известный историк книги и библиофил Ф.И.Щелкунов, — сжалившись надо мной, он дал большие стекла для окон. Помню, с какой радостью, как несметное богатство, и с каким трудом носила я тяжелые стекла со Страстной площади в Денежный переулок. Ноябрь, снег, а я иду с этими стеклами пешком, потому что на трамвае надо было ехать с пересадками и очень трудно было войти и выйти. Потом надо было их поднять на пятый этаж, а лифт не работал. А тут новая беда — нет алмаза, чтобы подогнать стекла в рамы, нет постного масла, чтобы сделать замазку. Так я ходила три-четыре раза. Мне был тогда 21 год, и сейчас мне трудно представить, как я могла такую тяжесть носить. Хотя нет! И сейчас бы понесла, если бы нужно было.
В квартире было очень холодно, отопление не работало. На Смоленском рынке выменяла на мамину подушку чугунную круглую печку-буржуйку. Сосед с четвертого этажа помог ее установить в огромном двусветном зале. И вот из трубы печурки, выходящей прямо в окно, течет черная жидкость, дымом наполняется вся комната, но тепла нет. И с печкой замерзали, да и топливо было трудно достать: отопить такой большой двусветный зал нашей печуркой было невозможно. От холода болели руки, мерзли пальцы. Но мы сидели вокруг печки и заполняли карточки на принесенные книги. Изо дня в день становилось все холоднее, голоднее, но обещания мною даны: "Обойдемся без снабжения, все сделаем сами", — жаловаться некому.
Свободное копирование
