На другой день с самого утра, принялись мы уже порядочно разбираться и все везде устанавливать и как надобно, все располагать. Между тем, как хозяйки мои хлопотали о том в своем краю, занимался я тем же в своем правом краю. Я упомянул уже, что тут находилось только две нарочито просторные комнаты. Из них крайнюю и угловую ассигновал я для собственного своего ежедневного пребывания, и под одним окошечком установил я себе свой писчий столик, под другим назначил быть будущей моей канцелярии, а под третьим столу учебному для моих воспитанников и учеников, которых столкнулось тогда целых трое: мой племянник Травин, да сын господина Ладыженского, да еще Обаринов, сын одной дальней родственницы моей тещи и мальчик бедный и не весьма еще большой. Всем сим назначена комната сия была и спальнею и учебною, а вкупе должна была быть и моею библиотекою и аптекою, для помещения которой рад я был, что отыскал старинный, небольшой, но довольно просторный шкапчик. Итак, всю мою рухлядь мы тут и поместили, другой же назначили для ежедневного пребывания слуг и лакеев.
Во всех сих разборах и приючиваниях провели мы весь тот день; однако я успел в оной же сводить домашних своих и в тамошний, позади дома находящийся сад, и показать им плоды и поспевшие кое-какие уже ягоды, и препоручил оные им в ведомство и самопроизвольное употребление, во что им угодно, а сам потом успел слетать верхом на поля хлебные для осмотрения оных. Там повстречалось со мною такое зрелище, какого не видывал я еще никогда, и которое не только меня удивило, но заставило и думать. На всех пашнях, которые засеяны были весною овсом, оной весь почти пропал или был чрезвычайно редок, а вместо оного выросло чтож? Один сплошной лен, хотя он тут вовсе сеян не был. Не могу изобразить как я тому удивился, а тем паче, что по всем исследованиям и расспросам не находил тому никакой естественной причины. И как видал я сим образом сплошным льном порослую не одну ниву, а целое поле, то не знал, что мне с ним делать, и пришел от того в великое недоумение, я тем паче, что был он не только низок, но и очень суковат, и потому не думал я, чтоб он мог годиться в дело. Но как по крайней мере был он очень семянист, то решился наконец по созрении оных, согнав баб, велеть весь его выдергать руками; что и было сделано, и мы после намолотили из него несколько десятков четвертей льняного семени, сам же он действительно оказался совсем неспособным к употреблению в дело.
Кроме сего, удивила меня в сей день и другая неожидаемость. Перед самым то было уже вечером, как увидел я из окна вехавшего на двор верхом человека и узнал, что был он мой из деревни. "Ба! ба! ба! воскликнул я: зачем это? и не сделалось ли там без нас чего? Посылай, посылай его скорее". Человек входит, но чтож? подает мне нарочито толстой пакет из Экономического Общества и сказывает, что прислали-де его вскоре после нашего отъезда из Коширы, и что прикащик сочтя, что он может быть какой-либо важности, и отправил его ко мне с нарочным. "Хорошо, братец, сказал я, что это не иное что, а то ты меня испужал было".
Развернувши его, нашел я в нем небольшое напечатанное и пустое почти сочиненьице о размножении нужнейших хлебов для России, присланное ко мне при письме от Нартова, писанном еще 19 июня. В оном не упоминал он уже ничего о неполучении от меня писем, а сказав о посылаемой книжке, присовокупил только уведомление, что Общество сделало новой устав и определило, чтоб впредь все посылаемые в оное сочинения не подписываемы бы были именами сочинителей, а ко всякому приобщаем был вместо имени какой-нибудь девиз, а имя было бы в запечатанной цыдулке, дабы Общество могло рассматривать их, не зная чьи они, и давать за каждое удостоенное печати уже медали, и оканчивал тем, чтобы я впредь сочинения своя присылал без подписи, а с девизами.
"Вот тебе на! прочитав сие воскликнул я, какую нелепицу еще затеяли! До сего было писальщиков мало и дело плохо, а теперь и того будет плоше и дурнее. Ну, черт ли кого заставит на недостоверное хлопотать и трудиться; хоть бы кто и хотел, так пройдет охота. Я первой покорно благодарствую! да к тому ж, мне право теперь не до вас, и некогда мне заниматься такими дрязгами; волен Бог и с вашими медалями". Сказав сие, свернул я письмо и положил к прежним покоиться и отдыхать.
Свободное копирование
