Вхожу. Обстановка совсем иная, чем на процессе Буковского — Кушева — Делоне.
Во-первых, огромный зал. Все места заняты. На скамьях ни одного знакомого человека. Люди с каменными лицами. А также мальчишки педерастического типа (по выражению Жени Кушева) из эмгебистских стукачей.
Прохожу через весь зал и тут же замечаю еще одну странность: подсудимые сидят далеко друг от друга. Около судебного стола справа Юрий Галансков, слева Гинзбург. На большом расстоянии от них (метров в 15–20), в самом центре зала, сидят справа — Верочка Лашкова, слева — Добровольский. За пять месяцев, которые я его не видел, он отрастил себе огромную бороду (она у него рыжая). Придает ему особо зловещий вид. Невольная ассоциация — Иуда, который в православной иконописи часто изображается с рыжей бородой.
Подхожу к столу. Далее предоставляю слово стенограмме из книги «Процесс цепной реакции», прекрасно изданной «Посевом» в 1971 году во Франкфурте-на-Майне.
Допрос свидетеля Левитина
Судья: Где вы работаете?
Левитин: Счетоводом в храме Нечаянная Радость. (Хохот в зале.)
Судья: Вы как гражданин СССР должны помочь суду, прошу вас говорить одну только правду. Что вы можете показать проливающее свет на это дело?
Левитин: Боюсь, что ровным счетом ничего. Кроме того, что я знаком со всеми подсудимыми. Если это может пролить свет на это дело, я могу рассказать.
Судья: Начните со знакомства.
Левитин: Как вы видите по моей профессии, я принадлежу к церковным кругам. Добровольский является верующим человеком и немного вхож в церковные круги. Мы встречались с ним в доме нашего общего приятеля, ныне умершего Марка Доброхотова. Лашкова Вера является моей машинисткой, так как, помимо своего официального положения, я являюсь церковным писателем, статьи которого, как вероятно знаете, широко известны в церковных кругах. У Веры Лашковой я несколько раз видел Галанскова и один раз Гинзбурга. Вот и все, что я могу сообщить.
Судья: Знали ли вы, что Гинзбург является создателем «Белой книги»?
Левитин: Да.
Судья: Откуда?
Левитин: Из передач заграничного радио.
Судья: Но в своих показаниях, данных на предварительном следствии, вы показали, что вы знаете это от него самого.
Левитин: Нет, я показывал не это. Я говорил о том, что Гинзбург мне говорил, что он идет от прокурора, который обвинил его в том, что он составил «Белую книгу». Это не совсем одно и то же.
Судья: Что вы знаете о журнале «Феникс»?
Левитин: Я знал о том, что намечается выход какого-то антисталинского сборника или журнала. Там должна была фигурировать также и одна моя статья. Я против этого не возражал, не видя в этом ничего криминального. Однажды я встретил Добровольского в метро, и он меня информировал о том, что они намерены выпустить сборник или журнал типографским путем. Я отговаривал Алешу от этого приключения, помню свое выражение: «Вас посадят за это, даже если вы будете печатать таким образом собрание сочинений Ленина». Алеша тогда мне сказал: «Вы меня убедили — печатать не будем». Но вот, оказывается, не убедил.
Судья: Что они вам говорили об НТС?
Левитин: Им не надо было говорить мне об НТС. Я знал, что такое НТС, когда они еще не родились.
Судья: Нет, что они вам говорили о своих связях с НТС?
Левитин: Ровным счетом ничего.
Судья: А разговаривали вы с ними вообще об НТС?
Левитин: Уж не помню. Мало ли о чем я мог с ними разговаривать. Может быть, и разговаривал, как и о всякой другой организации. Судья: Что вы знаете о их настроениях?
Левитин: Они, как и большая часть нашей интеллигенции…
Судья: Разве вы имеете полномочия от большей части нашей интеллигенции? Прошу вас говорить только за себя.
Левитин: Ну, хорошо. Как многие люди, с которыми мне приходилось встречаться, они были недовольны очень жесткой цензурой, недостаточной свободой религии — это я говорю уже со своей колокольни, словом, все они хотели большей свободы мнений. И больше ничего.
Прокурор: Что вы скажете о Галанскове?
Левитин: Человек больной и раздражительный.
Прокурор: Из материалов дела видно, что вы знали о туристке, приезжавшей к Добровольскому из-за границы. Не от НТС ли она приезжала?
Левитин: Ни в коем случае. Это была религиозная туристка, приезжавшая от заграничных церковных кругов.
Судья: Есть вопросы у защиты?
Каминская: Слышали ли вы, что Галансков принял участие в журнале «Феникс»?
Левитин: Я слышал, что он принимал какое-то участие. Но какое, я не знаю.
Швейский: Знаете ли вы, что в журнале «Феникс» была статья о Почаеве?
Левитин: Мне об этом говорил следователь. Он прочел несколько строк, после чего я убедился, что статья не моя.
Швейский: Писали ли вы о Почаеве?
Левитин: Да, у меня есть на эту тему три статьи.
Швейский: Они были написаны еще до знакомства с подсудимыми?
Левитин: Да, тотчас, как только те события произошли.
Судья: Вас не привлекали за эти статьи к ответственности?
Левитин: Нет, и не могли привлекать…
Судья: Свидетели не выступают, а допрашиваются. Вы уже ответили на вопрос.
Ария: Из материалов дела видно, что во время вашей встречи с представителями общественности заместитель редактора журнала «Наука и религия» Григорян говорил, что он также знал о событиях в Почаеве.
Левитин: Да, я могу дословно повторить его слова: «Вы много писали о Почаеве (это обо мне). Я же сделал для Почаева больше, чем вы. Как только я узнал о событиях в Почаеве, я сразу позвонил в ЦК».
Ария: Правду ли сказал Григорян?
Левитин: Думаю, что правду. Он вполне порядочный человек и врать не будет.
Ария: Вымышлены ли эти события или нет?
Левитин: Ну, что вы?! Ни один антирелигиозник и ни один представитель власти никогда не отрицали этого.
Швейский: Считаете ли вы, что реакция Добровольского на Почаевские события как религиозного человека могла быть особенно острой?
Левитин: Ну, конечно. Какому же религиозному человеку понравится, что в монастыре происходят зверства?
Золотухин: Как попал за границу «Феникс»?
Левитин: Не знаю.
Золотухин: А как попадают туда ваши произведения?
Левитин: Понятия не имею.
Судья: Давали ли вы когда-нибудь Добровольскому какие-нибудь книги?
Левитин: Не помню.
Судья: А он вам давал когда-нибудь книги, изданные НТС?
Левитин: Никогда.
Судья: Давала ли вам Лашкова книгу, изданную НТС?
Левитин: Один раз она мне показывала какую-то книгу заграничного издания. Какую — не помню.
Судья: Товарищ Левитин, подойдите сюда. Та ли это книга, которую показывала вам Лашкова?
Левитин: Не помню.
Судья: Лашкова, эту ли книгу вы показывали Левитину?
Лашкова: Да, эту.
Судья: Настаивала ли она, чтобы вы прочли эту книгу?
Левитин: Нет, она просто показала мне эту книгу как книжный курьез.
Судья: Восхваляла ли она НТС?
Левитин: Ни в коем случае. Зная Веру, я не могу допустить и мысли, чтобы она сочувствовала НТС.
Судья: Вы свободны (cc. 151–156).
После этого меня тотчас вывели из зала. Это показывало, что точная запись процесса Буковского и других (особенно запись последнего слова Буковского) насторожила. Власти решили предотвратить повторение подобных записей. Но опять неудача.
Запись процесса Галанскова и других получилась даже еще более подробная.
Свободное копирование
