А 25 января ко мне пришла Люда и сообщила еще одну печальную новость: арестованы были также Владимир Буковский и Вадим Делоне.
Попутно я узнал о том, что предшествовало появлению Жени на площади. В этот день приехал какой-то дальний родственник, который жил в Болгарии. Сидели, выпивали. Потом Женя заторопился уходить. Сказал, что ему некогда. Мать Жени, которая потом мне об этом рассказывала, говорила взволнованно:
«Если бы я знала, если бы я только знала, — я бы повисла у него на руке и не пустила бы…»
Начались тяжелые дни. Я, наконец, позвонил Инне Николаевне, матери Жени, сказал:
«Я — Левитин. Вероятно, вам неприятно со мной говорить».
Инна Николаевна (любезно): «Нет, нет, почему же».
После этого начались мои контакты с Инной Николаевной. Я хотел написать статью и пустить ее в самиздат. Но Инна Николаевна просила этого не делать. Она сказала, что они пригласили защищать Женю домашнего адвоката Альского (бывшего чекиста).
Характерна реакция Жениного деда, старого чекиста и, конечно, старого коммуниста. В разгар хлопот о Жене, когда они обивали пороги учреждений вместе с Людой, однажды в раздражении он сказал: «Знали бы мы, что такой бардак будет, не стали бы затевать эту историю».
Вероятно, нечто подобное говорили многие: меньшевики, эсеры и троцкисты в двадцатых, тридцатых годах в Одессе, где полковник Малиновский (дед Жени) возглавлял тогда органы ОГПУ.
Между тем, пролетели весна и лето. Понемногу все становилось на свои места. Я писал тогда свою работу «Христос и Мастер» о романе Булгакова.
Свободное копирование
