Запомнились мне эти две недели в Самаре. После напряженного нервного года в Москве — отдых.
Борис Михайлович — это живая летопись. Ходишь с ним по городу и слушаешь. Что ни дом — то новелла.
«Вот в этом доме жила богатейшая купчиха (следует фамилия, имя, отчество), и при доме (видите!) оранжерея. В оранжерее жил ее муж. Он болел страшной нахудоносоровой болезнью. Ползал по земле и питался листьями. Изредка приносили его к жене в ящике».
А вот теперь мы вступаем в улицу староверских молелен. Вот здесь молельня купца такого-то. Вот здесь другая молельня, где собирались хлысты. Приходим в сад. «Видите, камень. Здесь был когда-то архиерейский дом. Камень на том месте, где был престол в крестовой церкви».
А затем привел меня Борис Михайлович к горсовету. «Здесь было земство. Вот эти два окна — мой кабинет. Да, вот сколько хлопотал, открывал школы, больницы — и все пошло прахом. Обидно!»
«Ну, не все пошло прахом, — сказал я, — больницы-то да школы остались».
Борис Михайлович в ответ вздохнул.
Самые интересные его рассказы о старине. Сын священника, семинарист, был он в отрочестве у известного своей суровостью Владыки Гурия послушником. Вот как-то едет Владыка по епархии. Приехал в храм, отслужил. Торжественный обед у старосты. И вдруг подают Владыке на серебряном блюде, на расшитом полотенце… футбольный мяч. Владыка вытаращил глаза. «Это мне?»
«Вам, Владыка», — низко кланяясь, говорит хозяин.
Владыка взял мяч, ударил им об пол. Засмеялся. Сказал: «Спасибо! Подарок запоздал на 50 лет. Возьми его, Боря».
Потом во время обеда Владыка спрашивает у подобострастного хозяина: «А почему все-таки вам вздумалось подарить мне мяч?»
И тут выясняется целая история. Оказывается, перед приездом Владыки в приход приехал местный благочинный, отец Павел (дядюшка Бориса Михайловича). Нашел массу непорядков, стал пробирать старосту: «Вам попадет за это от Владыки».
«Мы, наоборот, думаем, что Владыка к нам с милостью приедет».
«С милостью-то, с милостью. А меч вы сами ему дадите», — сказал благочинный… «Меч» староста понял как мяч. Решил, что надо подарить мяч. Поехали в Самару. Попросили в лучшем магазине мяч с крестом. Такого не оказалось. Тогда купили лучший мяч, который нашелся в магазине, поднесли архиерею.
Владыка много смеялся. Уезжая, сказал: «Цели они все-таки достигли. Я уезжаю в хорошем настроении. Не поворачивается язык их ругать».
Но были и более серьезные вещи, о которых рассказывал Борис Михайлович. Его дядюшка, отец Павел Введенский, однофамилец моего шефа, будучи молодым священником, страдал падучей. Это было страшно. Служить становилось невозможно. Он, по существу, лишался своего призвания, и жизнь теряла смысл (человек он был исключительно религиозный), не говоря уже о средствах к жизни. И вот поехали они с матушкой в Кронштадт, к отцу Иоанну, который тогда уже (в 90-е годы) пользовался славой всероссийского целителя. Пришли в воскресенье к обедне. Смиренно стали с матушкой в уголке. «Служит отец Иоанн… да так служит, — рассказывал впоследствии отец Павел, — что, если не знать, что это отец Иоанн, так хоть иди и гони. Выкрики с надрывом. Кричит, а не возглашает. Совершенно не так, как по традиции, не так, как мы все служим».
После обедни подходит отец Павел с женой к кресту. Отец Иоанн, увидев священника в рясе, спрашивает: «Вы ко мне, батюшка?» — «К вам, отец Иоанн, с женой». — «Издалека?» — «Из Самары». «Ну, идите ко мне, сейчас приду. Позавтракаем».
Пошли. Приходит отец Иоанн. Завтракают. Запомнилась отцу Павлу даже такая подробность — говорит отец Иоанн; «Дайте мне, отец Павел, молочник». Тот вместо молочника подал кофейник.
«Что это вы какой бестолковый, отец Павел? Я ведь молочник прошу».
Затем оставил батюшку с женой у себя гостями и поехал с отцом Павлом в Питер. Когда они остались наедине в каюте парохода, отец Иоанн сказал: «Разрешите мне двадцать минут соснуть. Устал». Действительно, дремал 20 минут. Во время сна лицо все время менялось. Видно было, во сне его не оставляют мысли и переживания. Наконец проснулся. Начался откровенный разговор. Отец Иоанн много и долго расспрашивал про самарскую епархию. Говорил: «Наступают страшные времена (разговор происходил в 90-е годы). Я не доживу, а вы доживете. Положение нашей Церкви тяжелое. У нее антиканоническое устройство. Что-то могло бы спасти патриаршество. Но оно придет тогда, когда будет уже поздно».
По возвращении в Кронштадт долго и много молились втроем — отец Иоанн и болящий батюшка с женой. Отец Иоанн сказал: «Больше припадков не будет». Матушка сказала: «Еще очень его удручает, что у нас нет детей. Все рождаются мертвые».
Отец Иоанн ответил: «Все вы хотите насиловать Бога. Не дает Бог детей — значит, не надо. Будут у вас дети, будут. Но только помните, не на радость. А припадков не будет».
В заключение назовем имя этого священника. Впоследствии, овдовев, он стал епископом. Это — Преосвященный Павел, умерший в 1937 году в сане Архиепископа Тамбовского в городе Моршанске, где и до сих пор сохраняется его могила. Надо сказать, что предсказания отца Иоанна сбылись с буквальной точностью: припадки больше никогда не повторялись, несмотря на все испытания, которые пришлось пережить Преосвященному Павлу: он был много раз и в тюрьме, и в ссылке. Оправдалось и предсказание отца Иоанна насчет детей. Родились у отца Павла впоследствии трое, и все не на радость. Сыновья в 20-е годы публично отреклись от отца и даже приняли другую фамилию. Дочь также, по словам Бориса Михайловича, не радовала родителей.
Отца Иоанна Борис Михайлович знал и лично. Он приезжал в Самару. И у моего друга в памяти сохранилось, как пригласили отца Иоанна к княгине Хованской в имение. Княгиня была тяжело больна какой-то странной болезнью. Целый год она не вставала с постели, чувствовала страшную слабость.
Отец Иоанн приехал, возложил на нее руки и начал молиться, как бы требуя у Бога: «Ты дал ей жизнь. Ты должен дать силы нести эту жизнь». Но вот молитва окончена. Отец Иоанн хочет снять руки с головы болящей. Но она берет его за рукав рясы:
«Батюшка, продолжайте молиться. Я чувствую, как с этой молитвой силы в меня вливаются». На другой день она встала с постели, сидела за столом, хозяйничала.
В этом же доме произошел еще один замечательный случай. Разумеется, все слуги и домочадцы подходили к отцу Иоанну под благословение. И вот, подходит к нему старая, но очень бодрая нянька. Отец Иоанн смотрит пристально ей в глаза. И говорит, как бы обращаясь к себе: «Бедная ты, моя бедная». Она замечает: «Почему? Я очень хорошо себя чувствую. Собираюсь в Иерусалим».
Отец Иоанн тихо и грустно качает головой: «Нет, о небесном Иерусалиме тебе надо думать, а не о земном. Давно причащалась?»
«В Великом Посту, батюшка». — «Причастись завтра». Причастилась. А через три дня, к всеобщему изумлению, поднимаясь по лестнице с посудой, упала. К ней подбежали. Оказался удар. Скоропостижная смерть.
Свободное копирование
