И вот однажды, в декабре 1958 года, говорит профессор Вадиму: «Вадим, едемте в Загорск. Говорят, там в клубе выступает Дулуман. Я хочу его послушать».
Сказано — сделано. Отправились друзья в Загорск, причем в портфеле у Вадима моя статья о Дулумане. Приехали с опозданием. Народу много. В раздевалке нашлось лишь одно свободное место. Повесили наши друзья оба пальто на один номер. Номерок взял Вадим. Далее предоставляю слово профессору.
«Входим в зал. На трибуне молодой человек. Говорит хорошо, гладко, никогда не скажешь, что это провинциал.
Рядом со мной Вадим. Сидит, листает вашу рукопись. Нервничает. Вдруг в тот момент, когда Дулуман на сцене начинает говорить о семинариях, Вадим восклицает: „Нет, этого терпеть нельзя!“ Момент — и я не верю своим глазам. Вадим вскакивает — и он на трибуне. Дулуману (громко): „Вы говорите неправду. Я сам семинарист. Разрешите вам возразить“. Дулуман поперхнулся на полуслове, а Вадим настаивает. Дулуман (в смущении) к президиуму: „Я не знаю. Ведь это не диспут“. Председатель: „У нас не диспут. Я не даю слова“. А в публике шум. Один говорит: „Пусть возразит“. Другие к Вадиму: „Убирайся вон“. Вадим: „А вы боитесь. Тогда я буду сейчас говорить в вестибюле. Кто меня хочет слушать, идемте“.
Впоследствии выяснилось, что речь Дулумана передавалась по радио, и радиопередача была сорвана по всей линии. Пришлось радио выключить. И вот, Вадим выходит из зала, и многие идут за ним. Дулуман промямлил еще несколько слов. И председатель быстро закрывает собрание. А мое-то положение. Номерок от пальто у Вадима. Выйти без пальто я не могу: на улице мороз тридцать градусов. Поневоле иду за Вадимом. Подхожу к Вадиму: „Вадим, ну, довольно. Идемте“. Куда там! Не слушает. И вдруг начинает произносить речь. Кто-то кричит: „Ты — выродок!“ — „Нет, я не выродок. Я только заглянул в себя поглубже… Загляните и вы в себя, и вы увидите то же“.
Ему задают вопросы, он отвечает. Новый импровизированный доклад. Наконец я подхожу к Вадиму: „Вадим, ну идемте же. Вадим!“
Вадим: „Нет, я буду ждать Дулумана. Я хочу, чтобы он меня выслушал“. В это время говорят: Дулуман вышел другим ходом и уехал на автомобиле. Наконец Вадим взял наши пальто. Мы пошли. И тут произошло самое страшное: вся толпа хлынула вслед за нами. И шла, пока мы не сели в поезд».
На другой день А. В. Ведерников был вызван в Совет по делам Православной Церкви. Там ему сказали: «Что ж это такое? Мы же договорились, что ваш журнал не будет заниматься миссионерской деятельностью, и вот, что делает ваш работник-фотограф».
Включают микрофон. Здесь записан на пленку весь инцидент с перепалкой Дулумана с Вадимом. Вадим тут же был уволен из редакции.
Я еще не был раскрыт. Но моя работа непрерывно перепечатывалась и распространялась. Особенно рьяно ее распространял священник Лесняк из Питера. Из-за этого многие думали, что «Краснов» — это псевдоним отца Лесняка.
Но, конечно, раскрытие моего псевдонима было лишь вопросом времени. В смутном ожидании предстоящих событий оканчивался знаменательный и тревожный 1958 год. О том, что было в дальнейшем, мы расскажем в следующих главах.
И предоставим читателю познакомиться с пресловутой работой, направленной против Дулумана, принадлежащей перу автора этих строк. Перепечатываю эту работу с самиздатского экземпляра. Знаменательна судьба этого экземпляра. Этот экземпляр попал каким-то образом за границу. Из Европы он перекочевал в Америку, в руки Высокопреосвященного Иоанна, архиепископа Сан-Францисского. От него опять же в Европу и был перепечатан журналом «Грани» за 1967 год, а затем вернулся опять к Высокопреосвященному в Америку.
Три года назад Владыка любезно предоставил этот экземпляр автору.
С этого совершившегося кругосветного путешествия экземпляра мы и перепечатываем эту работу, которая является первым творением церковного самиздата.
Свободное копирование
