В Марьиной Роще нравы были простыми, мы не привыкли к бюрократии, и однажды произошел инцидент, столь характерный для того времени, что о нем стоит рассказать.
Официально наша школа была при двух заводах: при заводе КТС (Комбинат твердых сплавов) и при заводе «Борец». На самом деле в десятых классах ни одного рабочего с этих заводов не было. Все сыночки марьинорощинских портных, поступавшие сюда по справкам, которые им доставали папаши и мамаши.
В 1948 году — торжество. Наша школа получила четыре золотых медали. К нам пожаловал на выпускной вечер «сам» секретарь районного комитета партии Дзержинского района. Это очень знатный сановник. Достаточно сказать, что на территории Дзержинского района находились МГБ и все основные министерства. И вот он прибывает в нашу захолустную школу, в Марьину Рощу.
Приехал в сопровождении многочисленной свиты. Наш непосредственный начальник, заведующий роно Вахрушев, который в обычное время сам разыгрывает из себя вельможу из вельмож, имеет вид мальчика, который ожидает, что его сейчас высекут.
У партийного руководителя на лице важность обитателя Олимпа. Повернется направо — свита в двадцать человек за ним, пойдет налево — свита не отстает ни на шаг.
Во время выпускного вечера, во время произнесения речей он сидел в президиуме с министерским видом. Я думал: и вправду, что-то из себя представляет. Но когда он заговорил… Боже!.. Бери и сажай самого на школьную скамью. Затем аплодисменты. Банкет. Мы, учителя, сидим в сторонке. Сановник, блестящая свита и директор школы — в центре, за особым столом. Поздравления, тосты.
Но вот опять поднимается секретарь и начинает, ко всеобщему удивлению, говорить о плохих делах… на заводе «Борец». Директор этого завода присутствует здесь же. Ребята слушают невнимательно (к тому же, уже подвыпили), к заводу «Борец» никто из них не имеет никакого отношения.
Но вот один из нас, учителей, решил выскочить перед начальством. Это учитель английского языка, подхалим и карьерист.
В тот момент, когда секретарь говорил о том, что завод «Борец» не выполняет плана, учитель неожиданно подал реплику:
«В таком случае предлагаю выпить за лучшие дела завода „Борец“!»
Оторопевший секретарь спрашивает:
«А ты где работаешь?»
«Я учитель».
«Ах, вы — учитель?»
И секретарь молча садится, не кончив речи. Еще мгновение — и секретарь встает из-за стола и молча, ни с кем не попрощавшись, уходит. Вслед за ним уходит вся его свита. Скандал страшнейший: выгнали партийного руководителя. По тем временам можно было и поплатиться за это головой.
Директор (очень милая женщина) мечется, задыхается, чуть не плачет. Выручили нас наши ребята, бывшие фронтовики (это же был 1948 год). Окружили секретаря в коридоре: «Михаил Иванович, вернитесь! Вернитесь, фронтовики вас просят».
Сановник сменил гнев на милость и важно изрек: «Только для фронтовиков возвращаюсь».
Виновный учитель убежал домой как ошпаренный, а на другой день подал заявление об уходе.
Все это, впрочем, мелочи. Если бы только это, то с этим еще можно примириться. Было нечто более страшное. На ваших глазах наших учеников, хороших, милых русских ребят, развращали, делали из них провокаторов, шпионов, агентов МГБ.
Лет десять назад я написал довольно большую статью «Перед восходом солнца», в которой подробно рассказывал об агентах госбезопасности, о методах их вербовки.
В КГБ на статью обратили пристальное внимание. Проглотили, но потом, в 1969 году, мне отомстили. (Эта статья и была основной причиной моего ареста.)
Попала эта статья и на Запад, но здесь на нее не обратили никакого внимания. Лишь один американский журнал, издающийся Государственным Департаментом США, напечатал ее в английском переводе.
Вернусь опять к этой теме. Это тем более уместно, что именно агенты КГБ, стукачи, являются существенным элементом «Человеческой комедии», разыгрывающейся в СССР.
Начну с учеников. Фамилии своих учеников из соображений педагогической этики буду заменять вымышленными.
Свободное копирование
