Через несколько дней еду в Питер. Двое суток в пути, так как дорога взорвана: вместо нее одноколейка. Приезжаем в 2 часа ночи. Ночую на вокзале, где столько раз ночевал в детстве во время побегов из дома. Утром иду по Невскому. Впечатление тяжелое. Город еще не оправился от потрясений. Дома черные, закопченные. Люди производят впечатление полусумасшедших.
Блокада ни для кого не прошла даром. Лихорадочная громкая речь, безумные бегающие глаза.
Направляюсь на Васильевский, к Поле. Эта встречает как родного. Обнимает, целует. Ставит на стол миску с борщом. Находит мне старые пиджаки, снимает с меня все, стирает. Укладывает в постель. Старая добрая няня, она пробыла всю блокаду в Питере. Похоронила всех родных. Теперь хозяйка этой комнаты.
* * *
Две недели в родном городе. Был у матери, у теток. Впервые взял у матери деньги. Полторы тысячи.
Видел Дору Григорьевну. Встретила с радостью. Но была разочарована. Говорила:
«Мне казалось, когда приедете, все сразу вернется, будет, как до войны. И вот ничего не вернулось».
Через две недели, нагруженный старыми костюмами, опять в поезде. Направляюсь в Москву. На этот раз прямо на Большую Спасскую, к Клавдии Петровне. Начинается моя жизнь в Москве.
Я чересчур увлекся своей биографией. Пора кончать. Еще один раздел, и пусть этим пока закончится рассказ о себе.
Свободное копирование
