В предыдущей главе я рассказал о ликвидации кулачества. Одновременно проходил похожий процесс, который коммунисты описывали как переход к оседлой жизни.
Точно так же, как власти приклеили ярлык кулаков к сотням тысяч мелких фермеров, оторвали их от земли и поставили работать на промышленных предприятиях, рудниках и лесоповалах под полицейским конвоем, они вырвали сотни тысяч кочевников из степей и поставили их работать на рудниках и фабриках, или пытались заставить их жить оседло в коллективных хозяйствах. Они так сделали, потому что придерживались мнения, что кочевники отсталые, не могут подняться до коммунистических идей о высшей цивилизации, пока их не отлучить от степей и кочевой жизни, а затем превратить в пролетариат, то есть наемных рабочих, либо в промышленности, либо на фермах, контролируемых государством.
Рассказал я и о том, как ликвидация кулаков привела к дефициту продуктов на несколько лет. Процесс перехода к оседлой жизни усилил дефицит, поскольку сопровождался истреблением стад у кочевников. Когда коммунистические «ударные отряды» накинулись на стада и стали требовать от их владельцев-кочевников объединить скот в так называемых колхозах, те попросту забивали животных. В то время, думается мне, власти не беспокоились особенно, потому что считали, что стада легко восстановить. Впоследствии они поняли свою ошибку; и сегодня в России наблюдается ужасный дефицит мяса и молочных продуктов, несмотря на дорогостоящие и трудоемкие попытки последних лет снова нарастить стада.
В таком месте как Казахстан, где население не одно поколение питалось тем, что давали стада, уничтожение животных после 1930 года привело к серьезным последствиям. Мне говорили, что тысячи людей умерли от голода, не знаю, правда ли это.
Но могу свидетельствовать, исходя из собственных наблюдений, что прежние кочевники долго приходили в себя после того бурного периода истории, когда коммунистические власти организовали поход на кочевников, а у тех развилось что-то вроде повальной истерии, отчего они уничтожили собственные средства к существованию.
Бывшие кочевники, пережившие этот период, были, как и кулаки, поставлены на работу в рудниках и на нескольких промышленных предприятиях, основанных в то время в кочевых регионах. Зажиточных кочевников, вроде «короля кумыса», у которого я гостил в Башкирии, хватала полиция и высылала в какой-нибудь регион подальше от их прежних домов, где они работали в лесах или шахтах, или оседали на фермах. Многие их них оказывали сопротивление; тех признавали преступниками и посылали в тюрьму или расстреливали.
К тому времени, когда я получил назначение на Риддерские рудники, фактическая гражданская война с кочевниками была выиграна. Еще бывали отдельные стычки с теми, кто упрямо отказывался бросить старый образ жизни, но большей частью казахи и киргизы признали поражение, и некоторые из них уже стали более или менее восторженными сторонниками нового порядка. Таких приверженцев власти очень поощряли и щедро награждали.
Тысячи казахов, которые никогда не знали другой жизни, кроме кочевого существования пастухов, были привезены на Риддерские рудники перед тем, как меня туда послали, и предполагалось, что управляющие научат их ведению горных работ, не снижая выработки. Также предполагалось, что новички будут получать ту же заработную плату, что и другие шахтеры, а от руководства ожидалось, что прибыль не упадет.
Труднее задания и представить себе невозможно.
Казахи и киргизы никогда даже не видели механизма, прежде чем появились на рудниках. В степях, где нет дерева, они использовали как топливо буйволиный навоз, и никогда не держали в руках даже топора. И в довершение всего, мало кто из них понимал по-русски.
Можно себе представить, до чего нудное занятие: учить таких рабочих пользоваться пневматической дрелью, современным горным оборудованием, а особенно правильно обращаться с динамитом. До сих пор не понимаю, как они не взорвались сами и не взорвали всех до единого. Однажды я пошел в баню и обнаружил целую толпу, которая мылась брикетами цианида, решив, что это мыло.
Еще одну проблему составляла пища для них. Как кочевники, они привыкли к питанию животными продуктами — мясом, молоком в различных видах. Но их стада были перебиты, и животных продуктов было не достать; часто их просто не было. Так что необходимо было заставить их перейти на другие продукты.
Обычную пищу шахтеров в то время составлял черный хлеб с овощами, какие были доступны, изредка — мясное блюдо. Кочевники плохо приспосабливались к такой диете. В большинстве они ели хлеб, но не трогали овощи. В результате многие заболевали цингой и попадали в больницу.
В течение зимних месяцев в этом регионе овощи означали лук, он хорошо сочетался с черным хлебом и дополнял диету. Но кочевники категорически отказывались есть лук. Особенно упрямились люди постарше, потому что не доверяли русским.
Они никогда не поддерживали хороших отношений с русскими, и теперь винили их во всех своих бедах, утрате стад и прочем. Они считали, что любой совет, который дают русские, может нанести им вред.
Но молодежь из национальных племен можно было убедить. Медицинское управление разработало план, как склонить казахов есть лук. Они собрали молодежь и послали в соседнюю школу, где им продемонстрировали преимущества питания овощами. Затем молодежь вернули на шахты, чтобы те передали знания родителям. Таким обходным путем стариков, наконец, убедили есть овощи. Конечно, для некоторых было уже поздно.
Свободное копирование
