5. Перед наступлением
Дня через два после этого, командир батальона был вызван на совещание в штаб полка. Вечером того же дня он созвал совещание всех офицеров. На нем было объявлено, что мы должны были перейти в наступление и, прорвав линию немецкой обороны, выполнить ряд заданий верховного командования красной армии.
Мы были поражены. Всем было совершенно ясно, что никакое наступление для нашей дивизии было невозможно, во-первых, в силу того, что мы имели дело с опухшими от голода людьми, годными лишь, в лучшем случае, для несения тыловой службы, а во-вторых потому, что моральное состояние дивизии и нашего полка, в частности, свидетельствовали о полной невыполнимости этого приказа в данный момент. Но приказ есть приказ. Командир батальона продолжал давать указания командирам рот, объясняя обстановку и устанавливая конкретные цели наступления. На вопрос о том, будет ли поддерживать наш полк артиллерия, комбат ответил, что нас будут поддерживать минометный дивизион и полковая артиллерия, кстати сказать, стоявшая в полном бездействии из-за отсутствия снарядов.
Давая приказания, командир батальона конкретизировал их в отношении отдельных взводов. Покончив разговор с командиром четвертой роты, весьма критически слушавшем комбата и в конце разговора равнодушно процедившем сквозь зубы — "и расколошматят же нас…." (с прибавлением крепкого ругательства), комбат перешел к пятой роте. Очередь дошла и до меня.
— Вам, товарищ Константинов, ставится следующая задача: ваш взвод должен находиться здесь.
Комбат ткнул пальцем на карту, а затем и на план местности, с нанесенной на ней линией обороны наших войск и обороны противника.
— Во время наступления — продолжал он — вы должны, совместно с первым и вторым взводом, прорвать линию обороны противника, а затем, продвигаясь дальше, выйти вот сюда, к хутору "Песочный"….
Он ткнул пальцем в точку, расположенную глубоко в тылу у противника.
— Разрешите узнать на какой глубине от нашей передовой линии находится хутор "Песочный?"
— На расстоянии семи километров.
Я невольно улыбнулся. Переглянулись и другие. Комбат заметил это.
— Чего вы смеетесь?….
— Ну, как же не смеяться…. Ведь нельзя же всерьез думать, что взвод, находясь в атакующей роте, состоящей из полуживых людей, прорвет линию весьма глубокой, укрепленной и совершенно не исследованной немецкой обороны и затем эти двадцать человек должны — еще выполнить особое задание, пройти с боями семь километров и взять хутор. Ведь это же какое-то безумие. Реально эти люди будут все скошены пулеметами, Прежде чем они успеют пройти эти четыреста метров до немецких окопов. Ведь бегать и переползать они почти не в состоянии!…
Остальные офицеры начали меня поддерживать. Вмешался комиссар.
— Товарищи, не наше дело обсуждать приказ! Мы здесь для того, чтобы сражаться, а если нужно и умереть за родину. Раз имеется приказ, то значит он был продуман и обсужден в штабе дивизии. И там лучше знают, что можно и чего нельзя делать. Мы должны выполнить его, выполнить наш почетный долг и прорвать немецкую оборону. Нет таких крепостей, которых большевики не могли бы взять, сказал товарищ Сталин. И мы все партийные и непартийные большевики отдадим свои жизни за родину и великого Сталина, за наших близких и родных людей, находящихся в осажденном городе, ждущих от нашей героической армии прорыва блокады. Мы наступаем не одни. Наш батальон лишь маленькое звено в общем наступлении на этом участке фронта.
Совещание было окончено. Мы разошлись, думая свои невеселые думы.
Свободное копирование
