И ещё, говоря о летних каникулах 1936-го года, не могу не вспомнить об одном примечательном случае. На лето к нам, как обычно, приехал мой брат Зюня из Одессы. Кроме синего костюма, который ему подарил наш далекий американский родственник, он привёз ещё белую парадную лётную форму с фуражкой, которую ему выдали в аэроклубе. Зюня попеременно менял костюмы и брюки так, что у него получился довольно большой набор красивых нарядов, в которых он каждый вечер выходил со своим другом Нюней Туллером на вечерние прогулки, в кино или на танцы.
Зюня был очень красивым парнем, а эффектная одежда ещё более выделяла его красоту. Девушки были без ума от него и наперебой искали случай провести с ним время. Об этом мне часто говорили даже мои сверстники, а Сёма на сей счёт знал и много подробностей.
Зюне, конечно, был приятен его успех у Красиловских барышень, но он говорил, что лучше его Рахили в Красилове девушек нет, и он серьёзно ни с кем не встречался.
К их огорчению он вдруг в начале августа заявил, что уедет в Одессу на этот раз не в конце августа, как обычно, а в середине. И причиной тому стал я. Он вдруг серьёзно заинтересовался моими музыкальными способностями, часто исполнял со мной различные мелодии на гитаре. Иногда он напевал мне незнакомую мелодию и велел подобрать ее на слух на мандолине.
Меня никто не учил музыке и я не знал нот, но мне тогда не составляло труда довольно быстро запомнить, напеть и сыграть неизвестную мне ранее песню или другую мелодию. Зюня тогда высоко оценил мои способности и пришел к выводу, что мне обязательно нужно учиться музыке. Для этого он решил показать меня довольно именитому в то время музыканту - профессору Столярскому, который возглавлял известную на Украине музыкальную школу для одаренных детей в Одессе. В конце августа шёл набор детей в эту школу и Зюня взялся подготовить меня к экзаменам.
Как я потом убедился, нам не стоило уделять столько времени этому делу. В назначенный день Зюня повёл меня в школу на фасаде которой значилось, что это школа имени профессора Столярского.
Экзамен сводился по существу только к проверке слуха и способности воспроизвести музыку на инструменте. В комнате стояло пианино и находились различные инструменты, в том числе скрипки, домбры, мандолины. Несколько учителей и сам Столярский прослушивали каждого ребенка (а были и совсем ещё малые дети по 5-6 лет) в отдельности.
Когда пришла моя очередь, Столярский сел за пианино и сыграл песню «Чёрный ворон» из кинофильма «Чапаев». Я помнил эту мелодию, потому что несколько раз смотрел фильм. Правда, я никогда раньше не пробовал подобрать её на мандолине. Тем не менее мне не доставило большого труда почти с ходу наиграть эту песню на инструменте, что вызвало откровенный восторг у профессора. Он похлопал меня по плечу, воскликнул «Молодец» и сказал с явным еврейским акцентом: «Ты будешь учиться в школе имени мине».
Я был счастлив от похвалы профессора, но, как потом выяснилось, воспользоваться на этот раз возможностью учиться в полюбившемся мне городе, да ещё в такой именитой музыкальной школе, мне не довелось.
