Мой Любимов - 248

24 февраля 1995

Пятница

Антипов:

— Имеет значение, в кого мы играем, где, когда?

Любимов:

— Имеет. Потому что в Америке мать сдает ребенка учительнице за руку, крадут детей… и так же учительница сдает матери… Смотрите эти хроники страшные, раненые, их глаза, беженцы из Дубровника… Пир во время Чечни — вы помните, кто там был?.. Заповедник, историческое место, превращенное в развалины… А у нас Руцкой кричал: «Ребята, взлетайте, бомбите Кремль!» Я ответил тебе на твой вопрос?

— Ну, в общем, да.

Вот какое обстоятельство. Любимов вчера призывал высказаться откровенно — как каждый думает и чувствует. Так вот, я не очень верю в «Медею» и поэтому тихо рад, что я не Ясон. В связи с этим у меня нет ответственности за происходящее и будущее спектакля, да простит меня Бог. Для меня это возможность скоротать время, что-то успеть написать, и, главное, заработать, обеспечить себе валютный запас.

«Президенту Центра народной помощи „Благовест“

Трогункиной З. Ф.

Уважаемая Зинаида Федоровна!

Театр на Таганке обращается к Вам за помощью. Мы просим Ваш Центр выступить спонсором постановки спектакля „Медея“ или помочь найти такового(ых) среди известных Вам коммерческих структур. Участие спонсора будет обозначено в афише спектакля „Медея“.

Постановщик спектакля „Медея“ — Любимов Ю. П.

С уважением, худ. рук Любимов Ю. П.»

— Театр гибнет от эгоизма артистов. И тут вы не сможете меня переубедить. Это дело артельное, и я открыт к вам, как вы должны быть открыты ко мне. Мы уже находимся в цейтноте.

— Россия, как раскоряка, — между Западом и Востоком… и все пытается всеми руководить. Россия должна сужаться, а не захватывать.

— Греки жалуются, что у них ничего нет, кроме моря, фруктов и женщин.

— Мы живем две жизни — до обеда и после.

— Явлинский — кто мама, папа, какова вера? Отец русский, мама еврейка.

— Начали все евреи и евреям исправлять.

— «В России еврей-президент — нонсенс». А цари-немцы — не нонсенс?

— Эстетика должна быть смелая.

— У советских людей всегда найдется оправдание всякой мерзости.

— Мне позволили надеть перстень Пушкина. Он мне на фалангу мизинца только подошел. Я сразу представил, какая рука была маленькая у Александра Сергеевича… тонкая и женская, поэтому он и тренировал ее с палкой.

Если Лермонтов родился в 1814-м, а я в 1941-м, то умру я в 2014-м, то есть 73 лет. Значит, 20, даже 19 лет жить мне осталось. Хватит.