Графиня Толстая[1], жена камергера великого князя, жила в Царском Селе. Она еще не была принята при дворе, но имела позволение бывать у великой княгини в качестве приближенной к ее двору. Я знала ее с детства, но мало. Она была мне родственницей по мужу, а граф Толстой в это время был у ног моих.
Он привез ее ко мне, сказав: «Дарю вам свою жену». Она была справедливо оскорблена его словами, поставившими меня в неловкое положение и установившими между нами некоторое стеснение, к счастию, недолго продолжавшееся. Она были красива и симпатична, но несчастные обстоятельства ее жизни усилили ее чрезмерную природную застенчивость. Когда мы оставались одни, она обыкновенно хранила молчание; наконец, лаской и предупредительностью я достигла того, что она привыкла ко мне, была со мной откровенна и полюбила меня всеми силами своего сердца. Наше сближение перешло в настоящее чувство; испытания, через которые мы прошли обе вместе, только укрепили дружбу, которая не должна и не может прекратиться. Утром мы гуляли вместе в окрестностях Царского Села. Как-то раз ее высочество пригласила меня отправиться в деревню колонистов, находившуюся в двенадцати верстах от дворца. Мы нашли ее прелестной и описали великому князю и великой княгине подробности этой прогулки. Их императорским высочествам хотелось также совершить ее, и они получили позволение императрицы. Решено было, что они для большей свободы пойдут инкогнито под нашим покровительством. Великая княгиня должна была выдавать себя за m-lle Herbil, свою горничную, а великий князь — за моего племянника. В восемь часов утра великая княгиня села со мной и графиней Толстой в маленькую почтовую тележку, принадлежавшую последней. Муж мой поместился в собственном английском кабриолете вместе с великим князем. Приехав к m-me Vilbade (фамилия хозяйки дома, куда мы вошли), великая княгиня была погружена в воспоминания: это жилище и одежда напоминали крестьян ее родины. Семейство Вильбад состояло из мужа, жены, сына с женой и ребенком и молодой девушки. Пригласили двух соседей и играли вальсы с берегов Рейна. Музыка и вся обстановка сделали большое впечатление на великую княгиню, но к наслаждению ее примешивалась легкая грусть. Муж мой отвлек ее от этого чувства, сказав:
— M-lle Herbil, вы слишком ленивы, пора готовить завтрак. Пойдемте в кухню, вы нарежете петрушки для яичницы, которую мы сейчас сготовим.
Великая княгиня послушалась и взяла свой первый кулинарный урок. На ней было белое утреннее платье, маленькая соломенная шляпа прикрывала ее прекрасные белокурые волосы. Принесли массу роз; мы сделали из них гирлянду и украсили ею ее шляпу. Она была мила, как ангел. Великий князь Александр с трудом сдерживал свою серьезность при виде моего мужа, который был в шляпе и имел очень смешной вид. Мы попробовали превкусной яичницы. Масло и очень густые сливки закончили завтрак. В углу комнаты находилась люлька со спящим ребенком. Молодая мать изредка ходила покачивать его. Великая княгиня, заметив это, встала на колена, покачала дитя, и глаза ее наполнились слезами. Она будто предчувствовала тяжелые испытания, которые готовило ей будущее. Это смешение веселости и простоты придало много оживления нашей утренней прогулке. Возвратный путь был очень интересен. Сильный теплый дождь лил потоками. Мы посадили великого князя в коляску под кожу, прикрывавшую наши ноги. Более трех лиц не могло усесться внутри коляски, и, несмотря на все наши старания, он промок до костей. Это не уменьшило нашей веселости, и мы долго с удовольствием вспоминали про эту прогулку.
Г-жа Вильбад, приезжая иногда в город по своим делам, привозила мне масло. Я попросила ее привезти его также моему так называемому племяннику. «Я не знаю, где он квартирует», сказала она, Я отвечала, что велю ее проводить. Один из моих слуг отвел ее во дворец. Когда она узнала истину, с ней едва не сделалось дурно от удивления и счастия. Великий князь дал ей сто рублей и одежду для ее мужа. Помнится, эта небольшая пенсия выдавалась ей в продолжение нескольких лет.
Свободное копирование
