16 июля. Ежедневно с 11 до 6 час. дня дует холодный, порывистый ветер. Лица наши утратили всякое благообразие, благодаря вспухнувшим носам и потрескавшимся губам. Одышка продолжает несколько надоедать, хотя в этом отношении и замечается улучшение; при сморкании появляется кровь. Приходится отказаться от нашего любимого «палау», так как рис на этой высоте не разваривается, несмотря на усиленное кипячение; вода закипает при 830С. [1].
Направляясь отсюда к оз. Ранг-Куль, берем с собою живых баранов, которых вместе с молоком ухитрился добыть иллик-баши [2]: он ездил за ними куда-то в горы, более чем за десять верст.
В нашем с Н. П. распоряжении состоят два казака, прикомандированные к нам распоряжением генерала Ионова; оба еще совсем молодые ребята, почти мальчики (хотя и оказались женатыми), оба из одной станицы и одновременно ушли на службу. Они трогательно дружны и скучают друг без друга так же, как наши ослики. Петр — белокурый, розовый, мечтательный и неповоротливый малый; друг его Дмитрий — русый, загорелый, проворный и сообразительный; он исполнен уверенности в том, что не боги горшки обжигают, а потому на фразу, начинающуюся словами: «сумеешь ли…», он торопливо и не слушая продолжения отвечает неизменно: «так точно, сумею» — и ни разу не ошибся. Помимо разных услуг в дороге, он отвечает и за горничную, и за прачку: с последнею обязанностью он справляется мастерски, особенно если принять во внимание, что белье стирается в холодной воде его, впрочем, очень конфузит необходимость, за неимением утюгов, подавать дамам неглаженое белье. С Петром он обращается нежно и покровительственно.
Сегодня достойным образом отпраздновали мои именины: солдатам и казакам поднесли водки и дали по новому серебряному рублю, после чего уже для себя устроили настоящее пиршество: М — в торжественно извлек бутылку отличного Самаркандского вина, и мы соборне принялись за изготовление шоколада, для которого киргиз еще утром доставил нам молока (конечно кутасового); каждый по мере сил и умения скоблил шоколад, которого и извели несколько плиток; остальное предоставили искусству Мурзы и расселись в кружок в ожидании редкого угощения. Явился наконец Мурза с пустыми руками, но с самой предупредительной улыбкой и радостно сообщил нам, что «молоко свернилос» (свернулось). Крик негодования и недоверия встретил это заявление и кастрюля с шоколадом была затребована для проверки: в мутной желтой воде плавал коричневый творог, — шоколадом этого конечно назвать было нельзя. Но решимость потребить «пирожное» в той или иной форме, была в нас так непоколебима, что просто «шоколад» был переименован в «шоколадный крем» и под видом такового съеден, не без некоторого, впрочем, риска для здоровья.
Каждую ночь бывают небольшие морозы; снега до сих пор однако не было, хотя по уверению полковника З — го, четыре раза побывавшего на оз. Кара-Куль, ему ни разу не удавалось избежать снежного бурана, даже и в июле.
Свободное копирование
