«Я всегда оставался самим собой…»
На очень четкой, наклеенной на картон фотографии конца девятнадцатого века - младенец в длинной рубашечке, из-под которой торчат пухлые ножки, сидит руках у дородной молодой женщины, гладко причесанной на прямой пробор. «Это я со своей кормилицей». У него была кормилица?! Да он шутит, наверное. По моим представлениям, только богачи при капитализме нанимали кормилиц для своих младенцев.
Однажды - я училась классе в седьмом – мы с ним шли по улице, которая тогда называлась Проездом Художественного театра, а он упрямо называл по-старому: Камергерский переулок. Кивнув на большой двухэтажный особняк с мезонином, что напротив театра, отец сказал:
- Когда-то этот дом принадлежал твоему деду.
- Как это - принадлежал? – не поняла я.
- Так. Это был его собственный дом. Он перешел к нему по наследству от его отца, твоего прадеда.
- Они что, были – б о г а т ы е?!
Для моего тогдашнего понимания «богатый» - было синонимом чего-то гнусного, презренного, с чем, слава богу, было покончено, благодаря революции. Представить себе, что этими буржуями, этими мистерами Твистерами были мои дед и прадед – не могла принять моя пионерская душа.
- Да, довольно богатые. Дедушка не такой богатый, как прадедушка, но тоже вполне состоятельный. Купец первой гильдии. У него был еще один дом в Москве, в Сокольниках, он сдавал его в аренду, а в этом жил со своей семьей.
- И ты здесь жил?!
- Да, в детстве.
Дедушка – купец! Вот неприятность-то! Я готовилась к вступлению в комсомол – не хватало еще, чтобы на совете дружины возник вопрос о моем социальном происхождении. К счастью, обошлось. Никто не спросил. Да и спросили бы – я бы не сказала. Что я, дура, что ли?
Свободное копирование
