На фото: Бабушка и ее муж Эразм Николаевич. Эти фотографии висят на стенке в комнате, где жила моя бабушка и где я вырос.
Это промежутчоная глава, совсем уж необязательная, можете не читать.
В любых воспоминаниях немало места уделяется детству. Я стал усиленно и напряженно вспоминать, но понял, что мне написать почти нечего, кроме того, что было в первой главе.
Детство было нормальное, человеческое, в общем, счастливое, хотя и не полностью безмятежное, как у всех, но чтобы суметь описать всё это подробно, надо быть, как минимум, Львом Толстым.
О вкусной и полезной пище
Ребенком я был, видимо, не слишком беспокойным, не сильно мучил родных и близких. Правда, капризничал с едой, многого не ел, и это продолжилось в отрочестве, юности, да и во взрослом состоянии. Например, я до недавнего времени терпеть не мог каши. Все, за исключением манной, но той настоящей манной каши, которую умела варить мама, в меру сладкой, в меру густой, я с тех не попробовал ни разу, да и вряд ли придется.
Рис, пшенку, гречку, перловку - бр-р-р - терпеть не мог. Сейчас, конечно, могу съесть, Гречку с подливкой или соусом даже с удовольствием, но в молодости отказывался категорически. То же самое касалось баклажанной икры, да и любой другой примерно такой же, хоть кабачковой, хоть грибной. Просто не воспринимал.
Но и это прошло, ем это всё и нахожу вкусным.
Сладкое в детстве я готов был есть пудами, что тоже банально. Помнится, мы с двоюродным братом, Галиным сыном, обожали облизывать вафельницу, на которой после изготовления вафель, оставалось много крема. Мы проводили границу, деля объект на две ровные половины, и принимались обрабатывать вафельницу ложками и языками. Так же поступали с вареньем, со сгущенкой, да много с чем.
Ближе к тридцати годам я охладел - пресытился, наверное. Но в последнее время снова стал есть конфеты, вафли, печенье, пирожные и торты с удовольствием, хотя и без фанатизма.
Свободное копирование
