Первое мое воспоминание о землетрясении относится к 1948 году, а было мне 3 года. Понятно, что я еще не могла осознать случившегося, если бы не один запомнившийся эпизод. Это было сильнейшее ашхабадское землетрясение, полностью разрушившее столицу тогдашней Туркменской ССР. В Ташкенте же ощущались его отголоски. Отец поднял меня на руки вместе с куклой, а дело было ночью, моей же семнадцатилетней сестре было указано самостоятельно направляться к выходу. Она шла и брюзгливым голосом выражала недовольство, что меня несут на руках, а на нее никто не обращает внимания. Воспитывали-то нас одни родители, но и тогда меня поразил тот факт, что она думает в такой момент только о себе, потому, наверно, и запомнилось.
26 апреля 1966 года, в 5 часов 23 минуты утра произошло знаменитое ташкентское землетрясение. Мне был уже 21 год, была я студенткой мединститута, он был тогда в единственном числе со множеством различных факультетов , и находился в старом здании Кадетского корпуса с толстенными стенами.
Не знаю, что меня разбудило в этот час, только я увидела, как моя комната осветилась ярким голубым светом и услышала нарастающий гул, после чего земля начала содрогаться.Тут я и закричала: «Война!»
- Что ты, доченька, это всего лишь землетрясение! Вставай, выходим все спокойно.
Никто не испытывал никакого страха, младший брат вообще спал, как убитый, весь засыпанный штукатуркой. Когда его разбудили, он прихватил самое дорогое – транзисторный приемник «Спидола» и в одних трусах вышел во двор. Отец хотел вернуться за какими-то документами, на что мать ему:
- Ты куда, там же штукатурка на полу, все растопчешь, ведь только предмайскую уборку сделали!
- Так землетрясение же!
- Но не конец же света!
Дом наш был построен из сырцового кирпича, и пострадал не особенно, лишь щели между стенами. В конце апреля уже достаточно тепло и мы все просто переселились во двор, запасшись теплыми одеялами, зная, что последуют и другие толчки, так называемые афтершоки. В какую-то из ночей маме моей показалось, что в доме кто-то ходит.Отец с младшим братом уехали в дом отдыха, а я трудилась, как и все медики в приемном покое нашего института. Так моя мамочка взяла фонарик и пошла на встречу с предполагаемыми мародерами. Какая женщина была, не боялась никого и ничего, за исключением... плодожорки.
В мае того же года, вслед за повторными толчками - афтершоками, уже более слабыми, последовал ураган, который снес крышу с недавно построенного ЦУМа. Толчки продолжались, все уже привыкли. Крыши над головой лишились около 300 000 человек. По официальным данным погибло всего 8 человек, остальные получили травмы, но особенным бичом стали сердечные приступы, страхи, фобии. На стенах палаток можно было видеть надписи: "Трясемся, но не сдаемся!"
Отец моей лучшей студенческой подружки, участник войны, полковник в отставке, жил с женой и дочерью на территории бывшей крепости, их «растрясло», как ташкентцы выражались. На территории крепости разбили армейские палатки, где они и жили. Так мама Алечки при каждом толчке впадала в такую панику с истерикой, что мы вдвоем неслись ее успокаивать и отпаивать.
Пострадал в основном центр города, т.к именно под ним и находился эпицентр землетрясения, по официальным данным около 7,5 баллов по шкале Рихтера, но очень неглубоко под землей. Этот район, называемый «Кашгаркой», в основном населяли евреи и так называемые «бухарские евреи», исповедовавшие иудаизм ( тайно, конечно), но говорившие на языке фарси, персидском. Бухара и Самарканд стали относительно недавно узбекскими, волевым решением Сталина.
После завоевания Туркестана царской Россией в конце 19-го века, было решено отстраивать «новый город», к северу от «старого», старики-узбеки лишь качали головой и говорили, что место это нехорошее, и строиться там не надо бы. Понятно, что они не имели представления о тектонических плитах и их стыках, но опыт предыдущих поколений... Не прислушались.
В Ташкент немедленно после землетрясения прилетели Брежнев и Косыгин, было решено не восстанавливать старые глинобитные постройки, а снести их и возводить в этом районе новые жилые массивы, как и отстраивать новые «спальные районы» на окраине Ташкента, на месте зарослей чилон-джиды ( нечто вроде боярышника, крупные ягоды желтого цвета, с вяжущим вкусом). Так возник громадный район города под названием Чиланзар.
Восстанавливала Ташкент вся страна, все пришли на помощь. Правда, нам, медикам, работы прибавилось. Студентам медицинского института впервые за долгий период советской власти, смогли показать , как выглядит сифилис.
Но страха перед повторными толчками никто уже не испытывал, привыкли, да и были они не такими сильными.
- Где же тут операционная, - спросите вы, - когда же до нее дойдет дело?
Вот перекурим, и в операционную.
Фото из Интернета. Спасибо.
Свободное копирование
