Голубятники

       Голубятники

       На току и вблизи хранилищ кормятся огромные стаи голубей. Потревоженная чем-либо, голубиная стая, взлетает и тут же садится на крышу. Голубей так много, что они покрывают скат крыши сплошным ковром. Но уже к осени 1942 года голубей в совхозе почти не осталось, их перестреляли и съели. Особенно усердствовал в этом деле совхозный агроном. Вот он вспугнул стаю, и голуби, взлетают. Один выстрел снизу из ружья мелкой дробью, буквально сметает с крыши десяток птиц. Настреляв голубей, агроном важно шествует по улице с ружьем на ремне и связкой птиц в руке.

       По примеру агронома мы с Юркой Первухиным, сыном директора совхоза, осенью 42-го года открыли охоту на голубей. Вместо ружей у нас рогатки. Голубей к этому времени стало совсем немного, – перестреляли. Небольшие их стайки можно было найти только на току, где они клевали рассыпавшуюся пшеницу. Теперь близко к себе голуби человека не подпускали, а издалека попасть в одиночного голубя трудно. А если и попадешь, то только напугаешь. Так, что охота с рогатками окончилась неудачей. Но уж очень хотелось нам явиться домой с добычей! Решили, что добыть желанные трофеи можно, если забраться в зернохранилище, куда через открытые форточки или разбитые окна залетали птицы. Странно, но некоторые хранилища поначалу никем не охранялись. И хотя ворота хранилищ запирались на замок и опломбировывались, мы с Первухиным, немного приоткрыв их, ухитрялись через щель протиснуться внутрь. И начиналась охота! Набрав полные карманы камней, мы пытались сбить голубей, сидевших под крышей на балках перекрытия. После первых же бросков, голуби срывались со своих мест, летая из одного конца помещения в другой. Мы в охотничьем азарте бегаем за ними, утопая ногами в толстом слое пшеницы. Некоторые голуби, пытаясь вылететь в окна, со всего маха ударялись в стекло, разбивая его. Такой способ охоты иногда приносил успех, удавалось подбить одного-двух голубей. Свою дичь мы несли к нам домой, и мама приготавливала жаркое – крошечные кусочки мяса с картофельным гарниром. По глупости мы не задумывались о том, что подобные визиты в хранилище, да еще в военное время, могли иметь очень неприятные для нас или для наших родителей последствия. И вот еще, какой парадокс. Время голодное, гоняясь за птицами, мы вязнем в отборной пшенице, но у меня не возникает и мысли прихватить немного зерна домой. Это уже позднее, когда однажды осенью около одного из хранилищ поставили комбайн и провеивали привозимое с полей зерно, мы, пацаны, подбегали к комбайну, сдергивали горловину мешка, в который ссыпалась по желобу чистая пшеница, и быстро набив ею карманы, удирали от работавших там женщин. Только потом около комбайна поставили сторожа с собакой. Но каши из сворованной мною пшеницы, мы с мамой, все-таки попробовали!