Уже подходит к концу сентябрь месяц, а мы все едем. Наконец, кто-то сказал, что конечный пункт следования город Красноуфимск. Вскоре поезд миновал Уральский хребет, и мы подъезжаем к городу. Уже темно. Поздним вечером эшелон остановился у длинного, ярко освещенного и какого-то старомодного перрона. Фонари на тонких черных металлических столбах с завитушками вверху, ограждение платформы из переплетенных металлических прутьев, и черное, черное небо, – так отпечаталось в памяти. В свете фонарей на платформе какая-то странная суета, множество, кажется бесцельно бродящих людей. Обнимаются, целуются, потом расходятся и снова объединяются в группки, некоторые выпивают. Вагоны с оборудованием отцепили и увезли; у перрона остались только теплушки. Дали команду выгружаться из вагонов, вещи складывать на привокзальной площади кучнее, не разбрасываясь. Предупредили, что нужно следить за вещами, чтобы не украли. Сказали, что ночь придется провести под открытым небом, а утром часть людей расселят в городе, а других развезут по деревням. Ночью у кургана из чемоданов и тюков поочередно дежурили взрослые. Остальные пристраивались, как могли. В помещение вокзала никого на ночь не пустили, и где спали этой ночью мы с мамой и отцом, не помню.
Раннее утро, свежо. Народ просыпается. Тут же на площади, недалеко от груды вещей, люди разводят костерки, что-то варят. Из продуктового пункта приносят мешок с буханками хлеба, делят хлеб на порции и раздают.
Слева тощая лошадь тащит по площади телегу, на которой сидят и лежат несколько грязных, обросших и оборванных, измученных людей. У некоторых повязки с запекшейся кровью. Рядом с телегой идут красноармейцы с винтовками наперевес. Говорят, что это везут дезертиров, скрывавшихся в лесах.
Ближе к полудню, читают список тех, кого оставляют в городе. Остаются только специалисты, которые будут работать на местном стекольном заводе и члены их семей. За остальными в течение дня подъезжают подводы. Весь день отец занимался распределением людей, поэтому мы уехали последними, ближе к концу дня. Обозом из двух подвод нас и еще одну семью везут в какую-то башкирскую деревню, расположенную в ста с лишним километрах от Красноуфимска. На обе подводы один возчик, пожилой башкир. Если все будет нормально, говорит он, ехать будем двое суток.
Башкир правит лошадью, идущей впереди. Мы едем на второй подводе, вслед за ними. Разъезженная, сухая и пыльная грунтовая дорога проходит по степи с увала на увал, лишь местами попадаются маленькие рощицы из небольших деревьев или заросли кустарников. Когда начало темнеть, около одной из таких рощиц остановились на ночевку. Лошадей распрягли и стреножили, чтобы не ушли далеко. Спали прямо в подводах, зарывшись в солому. И опять возчик предупредил, что нужно опасаться грабителей, – могут отобрать имущество или угнать лошадей. Взрослые по очереди дежурили всю ночь. К счастью, и здесь все обошлось. Уже в который раз я вспоминаю о предупреждениях по поводу воровства, ограблений. В хаосе военного времени это были обыденные явления. Да и только ли военного? Все-таки, вороватый наш народ!
Свободное копирование
