Эвакуация - 1

       Эвакуация

       Август 1941 г

       В середине лета мы с мамой остались одни. Отца, как и многих других, мобилизовали на рытье укреплений на подступах к Ленинграду, под Лугой. В армию его не брали, так как у него было плохое зрение, близорукость. Вернулся он домой лишь в середине августа. Рассказывал, что немцы выбросили десант, перерезали шоссейную дорогу к Ленинграду, и люди в беспорядке убегавшие от немцев, еле вырвались. Через несколько дней папа сказал, что завод эвакуируют и нужно собираться в дорогу. Его назначили начальником эшелона, на котором должны были вывозить людей и оборудование завода, и дома он почти не появлялся. Потом приехал, – предупредил, что завтра во второй половине дня будет грузовик, который заберет семьи работников завода, живущих в Поповке. С собой можно забрать только по одному чемодану с вещами на человека. Вечером родители упаковывали чемоданы. Часть вещей, которые невозможно было забрать с собой, уложили в большое корыто и еще в какие то емкости, обернули клеенкой и ночью, чтобы никто не видел, закопали за сараем. По-видимому, так делали многие. Утром отец снова уехал на завод. Никто не знал, что будет дальше. Эвакуация как-то серьезно не воспринималась. Надеялись, что война скоро закончится.

       После войны мама случайно встретила знакомую женщину, жившую когда-то в Поповке в соседнем доме. Та рассказала, что на следующий же день после отъезда хозяев, оставшиеся люди, не таясь, выкапывали все спрятанное.

       Наверное, в начале августа из Ленинграда начали вывозить детей. Составы из пассажирских вагонов, заполнены ребятами разного возраста. Окна в вагонах раскрыты, из них выглядывают мальчишки и девчонки. Многие в белых рубашках с красными пионерскими галстуками. Мы машем им руками, провожаем. Тогда считалось, что эвакуация детей в соседние области спасет их от немцев. Получилось вовсе наоборот. В результате быстрого наступления немецких войск многие из ленинградских детей оказались на оккупированной территории.

       Последние три-четыре дня августа. Сейчас уже не вспомнить точную дату отъезда, но сам этот день помню во всех подробностях. Вечером дня предшествующего отъезду, видим как в стороне Московского шоссе, опускаются парашюты. Вероятно немецкие десантники. Утром я пошел попрощаться с Борей Логачевым. Он был на несколько лет старше нас, но очень любил заниматься с младшими ребятами. Из всех знакомых ребят, у него единственного, в доме был настоящий радиоприемник со стоящими на верхней крышке корпуса, большими блестящими радиолампами. Друзьям из нашей компании позволялось приходить к Борьке слушать детские передачи. Подхожу к их дому. У калитки часовой с винтовкой. Во дворе ходят красноармейцы, бродят курицы. Часовой говорит, что хозяев нет, все уехали вчера. Кажется, что потом я пошел к Юрке Огановскому. Только теперь увидел, что многие дома стоят пустые, двери на замках, а в других и вовсе не закрыты. Поселок наводнили люди, убегавшие от немцев. Помню, что на улице появилось много людей, с мешками, чемоданами, бродящих с озабоченным и, в то же время отрешенным выражением лица.

       До Юркиного дома не дошел, вернулся к себе. В ожидании грузовика сел у открытого окна и стал читать журнал «Костер», посматривая сверху, не появится ли машина. Вдруг прибегает мама, – давай собирайся, бери вещи, пришла машина! Я оставил раскрытый журнал на подоконнике и, выходя из комнаты, обернулся. Навсегда запечатлелось – раскрытое окно, верхушки елей на фоне голубого неба и лежащий на окне недочитанный журнал. Дверь в нашу мансарду так и осталась незапертой.

       В кузове грузовика уже плотно сидели люди. Мы с мамой были последними, кого должны были забрать, и нам досталось место сзади, вплотную к борту. Поехали в Бадаевское к заводу. Уже въехали в заводской поселок, когда у самой заводской проходной машина сломалась, лопнул корпус дифференциала. Как сказал шофер, по-видимому, кто-то умышленно повредил его, – на поверхности корпуса были отчетливо видны следы ударов. Наше счастье, что машина все-таки доехала до завода. Нас встретил отец. Пройдя с вещами через территорию завода, спустились к реке Тосно. Внизу стояла баржа, заполненная людьми и их имуществом. Погрузились и мы. Потом буксир потащил баржу вниз по реке к Неве.

       Не так давно я снова побывал в этих местах. Река Тосно превратилась в мелкий, грязный узкий ручей. Сегодня протащить по нему баржу невозможно.