2 июля
Я уже месяц в Мясном, но за стол не садился. Отдыхал (условно), возился на огороде, по дому, — здесь не работается пока.
На следующей неделе надо начать строить сарай. Наверное, придется пригласить Володю Акимова помочь. Наследующей неделе начнем перестраивать часть террасы, 15 кв. метров из 45, комнату, где можно будет жить зимой.
Сад внизу огородили, осенью надо будет сажать деревья. Весь месяц стояла засуха, все выжгло, трава мертвая, словно солома. Огород приходилось поливать почти каждый день. Сегодня на рассвете вдруг, после двух суток северного ветра, пошел дождь. Небо обложило. Днем перестал, а к вечеру снова сеет.
Надвигается кошмарное время, 1-го сдавать Гофмана, а у меня — ни строчки.
Да, Ермаш потребовал «расширенную, 8-10 страниц, заявку» на «Идиота». Может быть, сдвинулось.
Лариса, узнав, что я получил телеграмму, задержала письмо, которое я написал на имя Ермаша:
«26 июня, 75
Уважаемый Филипп Тимофеевич!
Прошло много месяцев с того дня, когда Вы обещали дать мне ответ на просьбу о моей следующей постановке.
С тех пор я для Вас перестал существовать. Я мот быть Вам неприятен как частному лицу — но Вы лицо официальное — Председатель Госкино СССР — т. е. ведомство, которому принадлежу и я.
Поэтому я настаиваю на Вашем решении по моему поводу.
Не получив ответа и на это письмо, я буду считать, что Вы не хотите иметь со мной никаких контактов и сделаю соответствующие выводы.
У меня сейчас крайне трудное положение.
Режиссер (пока еще) к/с „Мосфильм“
А. Тарковский
P. S. Приходилось ли Вам, будучи человеком семейным, быть безработным и не получать зарплаты? Вряд ли. Иначе Вы бы так не вели себя в Вашем положении, как сейчас по отношению ко мне».