11-го июля. К 5-ти часам мы отправились в контору дилижансов; Анна Алексеевна и Денисовы были уже там. Через несколько минут мы увидали наш дилижанс, везомый не лошадьми, а четырьмя крысами. Мы испугались! Всех заняла одна мысль, сколько же времени мы проедем на этих жалких лошадях? Говорят: "il faut souffrir pour Йtre belle", а я говорю "il faut souffrir pour avoir du plaisir!" [надо пострадать ради красоты... надо пострадать ради удовольствия -- фр.]
Советуя друг другу запастись терпением, мы пошли к дилижансу и чуть не умерли со смеху, когда надо было лезть в него и шагать через лавочку, которую мы не сумели откинуть. Наконец, мы сели, как в ящик; тесно, низко, чтоб посмотреть на улицу, надобно было очень вытягивать шею. Едем, едем, все экипажи нас обгоняют, все проезжающие, кажется, смеялись над нашею ездою от сострадания. Мы считали версты, часы и ожидали, что приедем в Петергоф после иллюминации. Но вот наши кони, собрав все силы, понеслись рысью, у нас оживились лица! Но не успели мы ахнуть, как опять должны были вздыхать и стонать. Терпение -- святое дело! -- и мы взялись за него! Наконец -- вот Александрия, -- ну вот и Петергоф! Приехали! Нас вынимают и проводят в контору дилижансов. Теперь надобно осмотреться: не смяты ли, не попорчены ли наши наряды. Нет, все хорошо! Можно пойти в сад. -- Дилижанс отходит в 12 часов и в 2; по убеждению многих решили ехать в 12-ть и, чтоб не терять времени отправились скорее в сад. Грязь ужасная! Но мы не испугались и бодро идем, несмотря ни на что! У дворца мы едва могли пройти, такая толпа народу, но на балконе дворца не видали никого, кого желали, и поспешили в Нижний сад. Между тем у Андрея Николаевича успели уже украсть кошелек из кармана. Полюбовавшись фонтанами, мы пошли в палатку пить чай, она была наполнена жаждущими и голодными. Только что нам подали чай, раздался гром пушки, а по палатке восклицания: "Зажигать хотят, зажигать!". Мы вспомнили пьесу "1-е июля в Петергофе" и мне так хотелось схватить шляпку в руки, бегать повсюду и кричать: Зажигают, зажигают Мы сидели за пребольшим столом, против нас поместились каких-то двое друзей, которые не видались шесть лет и двое наших дилижансных товарищей, один адъютант, другой статский, но они не были любезны и все молчали. -- Уверившись, что уже все зажжено, мы отправились гулять. От иллюминации было светло, как днем. Мы прошли прямо к Марли; оно было премило иллюминовано, потом к водяной горе, где плошки горят над водою, но я ожидала лучшего эффекта от этого, днем без огней эта гора, кажущаяся золотою, мне нравиться гораздо более. Возвращаясь к Самсону, мы встретили Царскую фамилию, ехавшую в линейках; за ними огромная свита, четвертая линейка была самая интересная -- по красоте Лорда Педжета, сына маркиза Энгльси, и самою разнообразною по пестроте мундиров. Не доходя до Самсона, мы остановились и были восхищены волшебною картиною, раскинутою перед нами полукругом, на большое расстояние шла высокая бесподобная решетка из шкаликов, она казалась каким-то огромным кружевом; впереди нас грот, унизанный плошками, как звездами, среди огней величавый Самсон бросал во все стороны свои брызги, которые светились как искры, он был невообразимо хорош! Как царь, он гордо возвышается перед другими фонтанами, а те как придворные, окружают его; иные униженно кланяются, другие с надменностью хотят высоко метать свои брызги, но они не далеко разлетаются, а третьи напрягают все силы, чтоб возвыситься, а все едва видны от земли!
Посмотрев на часы, мы узнали, что пора уже проститься с волшебным садом и очень раскаивались, что решили ехать так рано, но переменить уже нельзя было. Нечего делать! Мы стали взбираться на лестницу с опасностью быть столкнутыми массою народа, которая покрывала ее. Наверху мы остановились полюбоваться чудною огненною анфиладою, идущею от дворцов к морю. Здесь загоришься не от огня, а от восторга! Но вот ужасный переход, как из рая в ад. Перешедши дворец, мы очутились в ужаснейшей темноте, в тишине, изредка только встречая кого-нибудь, а далее -- нас ждал ужасный дилижанс! Товарищи наши еще не собрались, дилижанс еще не был готов, и мы досадовали, что рано пришли. Через полчаса все было готово, мы влезли в свой ящик, на этот раз без всякой заботы об своих платьях, которые были на пол-аршина в грязи, а думали только о своем покое и поползли в Петербург. В нем было уже большое движение, когда мы усталые, сонные, отчаянные, въехали в него, а кажется, мы недолго ехали, всего 4 часа!!!
Свободное копирование
