Второй аут!
Приказ, расширивший полномочия лесничества, развязал руки. Работа забурлила. Закупленные бензин и солярка, запчасти для бензопил, сами новые бензопилы «Урал» радовали, вызывали заинтересованность и давали уверенность в завтрашнем дне. Всё зависело только от нас самих.
Рыскали по всей округе, закупали у частников ставшие им обузой приобретённые в своё время бэушные Зилы. С запчастями к тракторам было значительно сложнее, в колхозах запасы закончились, хотя иногда и удавалось что-то купить или обменять у бывших, запасливых трактористов. Благо наш МТЗ был обычным сельскохозяйственным трактором. Остальные запчасти приобретали в соседней области. До соседнего города было в два раза ближе, чем до нашего райцентра, правда, по полевой дороге.
Имеющийся у нас трелёвочный ТДТ-55, использовавшийся к тому времени только для лесокультурных и противопожарных работ, то есть для подготовки почвы под посадку лесных культур и опашки горимых участков, тоже требовал ремонта. С его ремонтом остались в памяти две знаковые ситуации.
Ремонт топливной аппаратуры, как мне подсказали, можно было сделать в «Сельхозтехнике», в одном из соседних районов. Хоть и далековато, но возможность отремонтировать, а не покупать дорогостоящий топливный насос заставила туда обратиться.
Сначала всё шло как обычно, взяли насос, потащили на стенд, определять неисправность. Но когда дошло до оформления бумаг, что-то изменилось. Воцарилась непонятная тишина, лишние люди из помещения исчезли, с какими-то испуганными лицами.
Оформил накладные, вышел из конторы, стою в мундире лесничего, ничего не понимаю. Пошёл искать тот цех, в котором должны были установить неисправность и назначить время, когда забирать запчасть из ремонта. Нашёл, захожу, примерно та же реакция, как будто туча грозовая тень навела. Отзываю на улицу мастера, участвовавшего в оформлении моих бумаг.
- Слышь, земляк, что за дела, чего вы тут все от меня так шарахаетесь?
Не сразу, но разговорил товарища. Оказалось, что мои фамилия, имя и отчество точно совпадают с данными нового смотрящего соседнего района. До этого ни одного однофамильца в области не наблюдалось, а тут абсолютный тёзка! Проблема разрешилась, но в течение всего времени, пока там находился, ловил на себе недоверчивые взгляды.
Вторая неприятность, связанная с ремонтом того же трактора, подкараулила в «родном» лесхозе. Узнал я, что в соседней области можно попробовать забрать такой же, как у нас трактор на запчасти. Загорелся, решил рвануть туда. По пути заехал в лесхоз. Но меня неожиданно тормознул директор, тогда ещё Леонид Васильевич.
- Зайди, разговор есть, - настойчиво зазвал к себе в кабинет.
И рассказал, как бы по секрету, что главный лесничий Михаил Петрович подозревает меня в махинациях, хочет со знакомым ему обэхээсником приехать и проверить нашу работу. Что называется, гром средь ясного неба!
- Я ему говорю, ты с ума сошёл, он же, хотя тебе и хороший знакомый, но если что, то будет вести себя как официальное лицо, - изложил мне свою позицию директор.
Для меня, со стороны Михаила Петровича, это получался уже второй случай проявления недоверия. Зуб он на нашу деятельность точил ещё будучи директором межколхозного лесхоза, но тогда, в первом разговоре после вступления его на новую должность, вроде как всё выяснили? Оказывается, нет!
Вышел я из кабинета директора и развернулся в сторону дома. По пути заехал во все бригады и полностью остановил все заготовительные и перерабатывающие работы.
Вот ведь как всё получалось? Цены на деловую хвойных и твердолиственных пород я сам не назначал, мне их диктовали по телефону из лесхоза, часто подолгу забывая подкреплять документально. Да ещё и на одной из делянок тогда короткое время работала бригада под руководством бригадира по прозвищу Золотой, целиком сформированная из людей, до этого работающих в старой организации, где у них директорствовал Михаил Петрович. И ребята были вороватые, после них, кстати, остался единственный в нашем лесничестве за ревизионный период, от лесоустройства до лесоустройства, сплошной самовольный выруб, прилегающий к делянке. Небольшенький такой, почти с гектар дуба выхватили! А кубиков по закрытию делянки оказалось только в объёме лесорубочного билета! С площади делянки в почти три гектара! Лесника с ними не было, сами себя контролировали, по вывозке. Свои же!
Приехал я в контору, сел на телефон и объявил своим «вождям»:
- Работы все остановлены, больше ни один кубометр с места не сдвинется, пока вы не проедете везде и сами не убедитесь, что всё обстоит так, как я вам ежедневно докладываю!
Ведь что получается? Многое в работе было построено на доверии, а в этой ситуации любое упущение, отсутствие тех же обновлённых цен, согласованных по телефону, из меня персонально делает жулика. Что же, буду ждать!
Ситуацию разрулили без всяких «знакомых», активность и инициативность я резко поубавил, без утверждённых прейскурантов больше ни одного кубометра не отпускал. А осенью приехала комплексная проверка.
Возглавлял её главный туляк по заготовке и переработке, ну и остальные большие люди нас проверяли. Приехали в лесничество. Походили по вовсю работающему цеху с забитой запасами древесины эстакадой и прилегающей территорией. Полистали бумаги.
За накрытым столом, для которого Володя Чин подогнал двух шикарных судаков, пойманных накануне, почти по ресторанному сервированным, работу нашу хвалили. Задали только один уточняющий вопрос.
- На каком основании вы сами рассчитываете расценки и цены?
- На основании приказа директора лесхоза, - бодро отвечаем с бухгалтером.
- Так не положено, это обязанность экономиста, - прозвучало в ответ.
Но, откушав, пообещали, что если я к утру предоставлю в лесхоз расчёты экономической эффективности такой работы, то нам, возможно, разрешат продолжить так работать.
До полуночи делал эти расчёты. Компьютеров не было, бухгалтер предпочитал счёты, которыми я тоже хорошо владел, но, слава богу, уже были в ходу электронные машинки. Вот такую машинку и терзал, подготовив к утру требуемые бумаги. А утром в лесхозе в мою сторону даже не посмотрели. Как-будто меня никто не знает.
Почувствовав ситуацию, сам к комиссии не полез, после обеда поехали в лес на заключительный банкет и я, улучшив момент, обратился к председателю комиссии.
-Что же нас ожидает? Расчёты я сделал, привёз.
- Ты в государственной конторе работаешь? Вот и сиди, и не дёргайся. Пусть экономист делает свою работу, а вы – свою.
Что называется, приехали, финиш. Запасы горючего и запчастей к тому времени было примерно на полгода работы, их не спеша и отработали. Ясно помню, сидел всё это время в лесничестве, выдавая запчасти взамен вышедших из строя, писал записки в колхоз для получения слитого к ним запаса ГСМ, ни в какие города больше не выезжал, кроме нашего райцентра, в котором и запчасти то купить было негде. Даже базар в нашем рабочем поселке был в полтора продавца!
Для прикола иногда озадачивал проблемами главного механика, ставя его в тупик на пару минут требованием обеспечить ремонт нашей техники. Привозил и сдавал отчёты, в срок и с цифрами, которые требовались.
А через полгода работать стало нечем. Да и незачем. Зарплату так и так начислят. Премий нам никогда не светило. А если чего и сулили, то не более двадцати процентов от оклада, который почти всегда был равен, как я уже описывал выше. зарплате московской уборщицы! Это у лесничего, у остальных и того меньше.
Свободное копирование
