15 января
Заседание в Доме литераторов (ибо я избран в «члены комитета»): продовольствие, Кривенко, Кони, Султанова, Карпов, Котляревский, санатория в Лесном и т. д. Оттуда — к Алянскому (заявление об Ионовской пакости и письмо Луначарскому). Оттуда — в театр: Лаврентьев еще никаких разговоров не имел думает и пьет; о замечательной речи Ленина на съезде профессиональных союзов.
Вечером в театре. Отвратительная «Синяя птица», которую хвалят «Известия» и «Жизнь искусства». Холст Бережного, Нина и т. п.
17 января
Можно регистрироваться на Измайловском проспекте для получения «бессрочного отпуска». — Второй раз зря потерял утро.
Алянский передал мое заявление Ионову.
* * *
Утренние, до ужаса острые мысли, среди глубины отчаянья и гибели.
Научиться читать «Двенадцать». Стать поэтом-куплетистом. Можно деньги и ордера иметь всегда…
О Чапыгине — спасает наш язык («Гореславич»).
О Пушкине: в наше, газетное время. «Толпа вошла, толпа вломилась… и ты невольно устыдилась и тайн и жертв, доступных ей». Пушкин этого избежал, его хрустальный звук различит только кто умеет. Подражать ему нельзя; можно только «сбросить с корабля современности» («сверхбиржевка» футуристов, они же — «мировая революция»). И все вздор перед Пушкиным, который ошибался в пятистопном ямбе, прибавляя шестую стопу. Что, студия стихотворчества, как это тебе?
Свободное копирование
