5 января
Днем я заходил к маме — там была Ася. Ночью долго не спал. «То сирена кличет с далеких камней — плач забытых теней — берег смытых дней…» (Вяч. Иванов). — Люблю это — мрак утра, фабричные гудки, напоминает…
Резкий ветер, бесснежный мороз. Милая мыла свои золотые волоски, была дома. Все думает она про себя: «О, как на склоне наших лет…» Пока я гулял вечером, горничная принесла письмо со стихами с Пушкинской улицы (в том же доме, где «Сирин»). По-видимому, женщина, автор, читала Фета, классиков… меня… Письмо хорошее, вежливое, в стихах есть старинное, простое, но в общем — слабо, банально, несмотря на удачные выражения. Чувства настоящие.
6 января
Ужасный сон, ужасный день… Обедали у мамы с милой (тетя, Е. О. Романовский). Вечером — забрели с милой в кинематограф в дом Коммиссаржевской. — Перелагал в стихи некоторые новые сцены «Розы и Креста».
7 января
День мучительный — болен. Пишу почти целый день. Ссорюсь с Любой. Написано все — только несколько еще «ударов кисти» и монолог Изоры с призраком. На ночь — читаю Любе, ей нравится и мне. Успокоение.
Мама была у меня весь день. Вечером — «Кабачок смерти» в кинематографе и такая красавица в трамвае, что у меня долго болела голова. Похожа на Изору.
Ремизов болен, лежит.
Свободное копирование
