Ранение во Вьетнаме
Мой первый рейс после училища я делал на т/х "Солнечногорск" мотористом 2 класса на вахте второго механика Александра Яковлевича Большеченко. Моим непосредственным, так сказать, руководителем был моторист 1 класса Володя Алексашкин. Многому они меня, чуть ли не единственного тогда дипломированного инженера на судне, научили. Сам второй механик был заочником водного института, но все контрольные работы выполнял сам, ни разу не унизившись до того, чтобы попросить меня о помощи. Скорее всего, он в ней и не нуждался. В Новороссийске мы взяли груз на Хайфон и по дороге зашли в Марсель за подарками сражающемуся Вьетнаму.
На подходе к порту выгрузки у меня отчаянно разболелся коренной жевательный зуб. Я полоскал рот морской водой, привязывал к запястью чеснок, но народные методы не помогали. Зуб болел все больше. Судовой врач, Ольга Павловна Пилюгина, крупная женщина с полными руками с удовольствием предложила свою помощь:
- Удалим, и все! Какие проблемы?
- А вы сможете? - робко поинтересовался я.
- Да уж не в первый раз,- уверенно ответила Павловна.
Пилюгиной было тогда лет 35, и за ней слегка ухаживал интеллигентнейший наш капитан, полиглот и грузин по фамилии Лежава. Позже Ольга Павловна долго работала терапевтом в поликлинике плавсостава. Проверять, какой она терапевт, я не собирался.
Больной зуб подталкивал меня к согласию.
- Ну, хорошо. Если вы уверены…
Экзекуцию проводили в медпункте. Меня посадили в проеме двери между двумя помещениями, голову прижали к подушке, подушку – к дверному косяку. Не помню, как кололи наркоз, но, наверное же, кололи. Старший моторист Леня Осадчук взялся крепко держать мою голову.
И вот, наконец, Ольга Павловна взяла в руку хирургические щипцы, и буквально первым же уверенным движением ... обломала мой несчастный зуб. Я взвыл от боли.
- Это нормально, - успокоила меня докторша, - зуб был полностью гнилой. Осталось только вытащить корни. Применим элеватор. - И достала какие-то изогнутые нержавеющие крючки.
Первый корень она достала относительно быстро, минут за десять. Над вторым трудилась с полчаса с перерывами на отдых.
Не знаю точно, вытащила ли она второй корень, подозреваю, что не сумела. Тем не менее, она перешла к третьему, последнему по счету и билась с ним, как Иван –царевич со Змеем Горынычем еще с полчаса, роняя на меня крупные капли пота.
Наконец, я не выдержал, выполз из-под Ольги Павловны:
- Хватит, Павловна, я больше не выдержу, - и вышел на полусогнутых ногах из санчасти.
Суток двое я страдал ужасно, боли только усилились, на вахте я прижимался щекой к теплой поверхности двигателя, стараясь унять боль. Слегка помогало.
Кто-то, очевидно, сказал капитану, что меня надо спасать. И вот одним прекрасным утром мне велели собираться в городскую больницу.
Втроем с капитаном и флиртующей с ним Ольгой Павловной мы шли пешком по улицам военного Хайфона. Вдоль дороги стояло множество новенькой советской военной техники и машин. По сторонам дороги были вырыты ямы, куда прохожие могли прятаться с головой во время авианалетов.
Наконец, я попал к зубному врачу. Им оказалась тоненькая молоденькая вьетнамка, говорившая только по-французски. Я ее не понимал, и дергался от каждого ее ласкового прикосновения. Она не понимала меня. Капитан, знающий французский, где-то во дворе любезничал с молодящейся Ольгой Павловной. Время от времени вьетнамка повторяла уколы в десну, потому что после нашего доктора во рту у меня была рана.
Ольга Павловна вывела меня из строя профессионально. Девушка почему-то сверлила оставшийся корень и без конца вынимала осколки, я все продолжал дергаться и она уколола меня дополнительно уже в руку. Когда все было закончено, я чувствовал себя так, как будто побывал под бомбежкой.
Недели две после операции я не мог открыть рот, пил только сырые яйца и ел жидкую манную кашу.
- Это - от передозировки наркоза, - с умным видом пояснял я друзьям.
Свободное копирование
