Когда в годовалом возрасте меня из Ухты (Коми АССР) привезли в посёлок Сосновку, мы всей семьёй поселились в двухкомнатной квартире. Она располагалась на первом этаже двухэтажного дома. Это был вполне приличный кирпичный дом, оштукатуренный и побелённый снаружи. Однако в доме не было ни водопровода, ни канализации. Воду носили в вёдрах с ближайшей колонки. Туалетом служила дырка в деревянном полу, в которую при неосторожности можно было и провалиться. Выгребные ямы выходили на обратную сторону дома, к которым периодически подъезжали машины с насосами и выкачивали их содержимое. Я думаю, все легко могут догадаться, как мы, дети, называли такие машины.
Себя я помню лет с пяти. Единственное, что я помню до пяти лет, это то, что была у меня детская деревянная кровать-качалка, причём довольно высокая. Потому как однажды моя сестра, будучи старше меня на четыре года, влезла в мою кровать и стала вместе со мной её раскачивать. Было весело: мы качались и орали песни. В итоге мы перевернулись и грохнулись на пол. По счастливой случайности всё обошлось одними синяками.
С соседями всегда жили мирно и знали всех наперечёт. Почти в каждой семье были маленькие дети, так что дружить было с кем. В доме было два подъезда, мы жили во втором. Окно нашей кухни выходило во двор, и всегда хорошо было видно, что там творилось. Летом жильцы всего дома часто играли в лото. Во двор выносились столы, табуретки, и все надолго устраивались полукругом. Дети, как правило, забирались под столы и сидели там, шепча себе под нос молитву типа: хоть бы мама выиграла, хоть бы мама выиграла…
В нашей квартире мне больше всего запомнилось то, что она была вся проходная. Дверь из коридора выходила в кухню, затем через обе комнаты обратно в коридор. Это было очень удобно. Когда мы с сестрой шалили и мама, желая нас наказать, не могла нас поймать. Мы просто бегали от неё вкруговую.
Бабушка, в отличие от мамы, всегда была очень спокойным человеком и никогда нас не наказывала. Она любила шить и вязать крючком, чему мама так никогда и не научилась. Наверно, ей просто было не до этого, ведь мы жили без отца, и основной добытчик в семье была мама. А бабушка шила на ручной машинке нам с сестрой платья, а крючком из белых толстых ниток (№10) она вывязывала красивые салфетки, накидушки на подушки, и подзорники (так назывались своеобразные кружева, которые пришивались на край простыни, свисающей с кровати). К сожалению, крючком я тоже вязать не научилась, могу вязать только на спицах. А вот на машинке, той самой – бабушкиной, шью до сих пор. Она мне досталась по наследству. Страшно подумать, ей наверно, столько же лет, сколько и мне сейчас.
В нашем доме жили две семьи, у которых тоже были по две дочери – Шевкаленко (Таня и Оля) и Беляевы (Нина и Надя). И мы с сестрой (Мила и Таня). Старшие дружили со старшими, младшие с младшими. В те далёкие времена у всех во дворе были клички. Чужых не вспомню, а вот меня сестра называла Танька-банька, а я её: Милашка - попа деревяшка. Надо признать, что фантазия у меня работала уже тогда...
Мальчишек со двора не помню. Зато очень хорошо запомнились две семьи. Мишарины - тем, что при родителях-алкоголиках там могли расти замечательные дети, а Девишевы – тем, что это была настолько интеллигентная и начитанная семья, что их дети с четырёх лет уже читали газетный текст. Войдя в квартиру последних, бросалось в глаза обилие шкафов, этажерок и полок, где всюду лежали книги и журналы. Они бережно хранили даже прочитанные газеты.
Кстати, о мебели. У нас в квартире был весьма интересный гарнитур очень тёмного, почти чёрного цвета. Огромный шкаф с двумя дверцами: для одежды и посуды. Высокий комод с тремя полками и большой круглый стол. На одной из полок комода я частенько устраивалась поспать, а под столом со скатертью до самого пола, я любила спрятаться, оставаясь дома одна, и сидеть там до посинения, пока кто-нибудь не вернётся домой и не начнёт меня искать.
Поскольку моя сестрица Мила была постарше и уже ходила в школу, у неё появилась подружка из соседнего дома – Лариса Егорова. Они потом дружили много лет, даже когда Лариса уехала жить в Ухту. Наш дом находился на улице Дзержинского. На одной стороне улицы стояли двухэтажные кирпичные дома, а на другой стороне располагались коттеджи. В одном из этих коттеджей у моей сестры тоже появилась подружка – Лена Коновалова. В их большом доме за забором, с несколькими комнатами и верандой, участком и садиком было очень интересно. Они там играли в куклы и устраивали всевозможные представления. Сценой им служил сарай. И я, надо понимать, часто увязывалась за своей сестрой. Ей же это очень не нравилось, ибо я для неё была всего лишь малявкой, и она всячески пыталась от меня удрать.
Однажды я бежала за ней и упала. Да так сильно, что заплакала. Плач мой обернулся в такой рёв, что я просто потеряла сознание. Я очень хорошо запомнила этот случай, ибо я как бы на время перестала существовать. Перепугавшись до смерти, сестра конечно ко мне вернулась, и даже позвала маму или бабушку. Чтобы привести в сознание, меня трясли как гуттаперчевую куклу. Сестра получила нагоняй и с этих пор стала чаще брать меня с собой.
Свободное копирование
