Записки рыболова-любителя - 806

806

И ю л ь  2 0 1 1  г.

8 июля 2011 г., Мурманск

26 июня ранним холодным (9 градусов всего) и дождливым утром я улетел в Москву, а оттуда вечером в Томск на конференцию «Физика окружающей среды», проводимую Толей Колесником и Томским университетом в санатории «Синий Утёс», расположенном на берегу Томи километрах в двадцати от Томска.

Я был приглашён как член Программного комитета и заказной докладчик с оплатой всех моих расходов – спасибо Толе. И хоть в Томске я бывал, а время было сёмужье, и лететь далеко с целодневным болтанием во Внуково (не в Москву же ехать!), отказать Толе я не мог и не только по старому знакомству. Конференция проходила под знаком 50-летия полёта Гагарина и 75-летия ионосферных исследований в России, начатых как раз в Томске, и обещала быть представительной, а мне же надо свои идеи по прогнозированию землетрясений пропагандировать…

В самолёте Москва-Томск я сидел рядом с дамой, постарше меня, т.е. около семидесяти, что-то всё время мурлыкавшей, разгадывая какие-то ребусы. В томском аэропорту она оказалась среди прибывших участников конференции, а уже в «Синем утёсе» выяснилось, что это Вера Ивановна Ларкина из ИЗМИРАНа, фамилия которой мне давно известна, а вот зрительный её образ куда-то делся из памяти.

Зато у Веры Ивановны память оказалась куда как лучше моей. Она вспомнила свой визит в Ладушкин в 1973-м году во время Симпозиума по ОНЧ-излучениям и мою жену Сашеньку. В те годы она работала в ИЗМИРАНе вместе с Чмырёвым и Молчановым, а с начала 80-х занимается… предвестниками землетрясений в ОНЧ-излучениях. С недавних пор мы совсем уже близкие коллеги!

В санатории меня поселили в одном номере с Александром Ивановичем Погорельцевым, бывшим алма-атинцем из казахского Института физики ионосферы, руководимого тогда Дробжевым, а ныне профессором питерского Гидромета, знакомым мне ещё с сочинских школ по физике ионосферы, но зрительно тоже уже забытым. Погорельцев через Томск вёз в Германию свою аспирантку и проводил с ней всё время, так что в номере я его практически и не видел.

Из старых знакомых самым старым был, наверное, Эдик Казимировский, бывший иркутянин, а ныне житель Франкфурта на Майне, по-прежнему неистощимый по части анекдотов, но уже с возрастной грустинкой в глазах (диабет и пр.). Не столь бравым, как в 2007 году здесь же в Томске, выглядел и дважды Герой Советского Союза лётчик-космонавт Владимир Джанибеков, выступавший с докладом непосредственно передо мной.

Игорь Веселовский из НИИЯФа был, Борис Троицкий из «Можайки», Толя Тащилин из Иркутска, Голиков из Якутска, академик тамошний, кажется, уже или министр, очень ко мне почтительно относящийся, Татьяна (?) Борисова из ААНИИ, наш заказчик бывший из «Вектора», и др. Молодёжи много было, преимущественно томской.

Толя Колесник пузо отрастил, очень важно держался и всем на орехи раздавал. Подарил мне пару своих книг – учебников по электромагнитной экологии и солнечно-земной физике в ответ на мои «Записки рыболова-любителя». Кафедра у него научно-плодовитая, но наука та ещё… не шибко много физики и математики. Сплошная экология. Зато финансируется хорошо.

Доклад мой вызвал оживлённую, но не слишком серьёзную дискуссию с Колесником и Веселовским в качестве главных моих оппонентов, пытавшихся взять меня апломбом, но не на того напавших. Колесник и на Ларкину накатил, что, мол, за ерунду Вы тут городите, ничего такого не может быть (спутники этого не могут видеть). Пришлось мне за неё заступиться, тем более, что только тут до меня дошло, насколько наши новые результаты по GPS-данным, в сущности, подтверждают их старые данные по ОНЧ-излучениям. Я даже предложил Вере Ивановне совместную статью написать, на что она ответила согласием.

Место, где проходила конференция, мне очень понравилось. После мурманских холодов загорать под обрывом на берегу чистой, быстрой, не холодной Томи, лежать в её струях, цепляясь за ровно-каменистое дно, чтобы не унесло течением, - кайф! «Остановись мгновение, ты прекрасно!» - не раз я это там сам себе сказал.

2 июля я прилетел из Томска-Москвы, а 3-го в Шонгуе мне сёмгу нахлыстовик, стоявший напротив, отрезал своей снастью: перекинул её через мою лесу, натянутую сёмгой, и, сматывая, крючками своей мухи порвал её.

5 июля в Шонгуе без поклёвок, одну внизу поймали, одна выпрыгнула перед моим уходом.

7 июля последний выезд в Шонгуй на пару часов, без поклёвок. Ни у кого ничего, но стая киндяков прошла, штук шесть видел. Говорят, рыбы мало зашло в Колу в этом году.

23 августа 2011 г., Мурманск

А 8 июля я уехал в Сестрорецк.

И там целый месяц  с дачи не вылезал. Ночевал, правда, на Токарева и утром там бегал по дорожке вокруг школьного стадиона, подтягивался и бегал купаться в Дубки к устью водосливного канала. А на даче разгружал сарай, вытаскивал из него дрова и прочий хлам, сортируя и перенося всё это под навес и в парник, дабы приступить к сносу сарая.

Собственно сносом мы уже занимались вместе с Иваном, они с Ириной приехали … июля. Это были шикарные дни. Отдираем доски, выдираем брёвна и столбы, вытаскиваем гвозди, обливаясь потом под палящим солнцем, складываем образовавшийся лесо-пиломатериал в разные специально приготовленные места. Пару-тройку раз идём купаться в Разливе тут же в тридцати метрах от калитки.

К обеду после очередного купания разводим огонь в мангале, идём за сардельками или колбасками и пивом в магазинчик (50 метров от дачи) и жарим себе т.н. «шашлыки», т.е. куски сарделек на шампурах. Собираем с грядки огурчиков – обалденных! Употребляем шашлыки с огурцами и пивом (холодным - !, в жару -!). После чего Ваня закуривает, а я иду в дом на диван подремать. Через час снос сарая возобновляется…

Заканчивал снос я уже один, без Вани.

И тут же затеял ещё более грандиозное мероприятие – строительство забора с тыльной стороны участка, вдоль улицы Новая Слобода, на которой, кстати, когда-то жил известный космофизик Вернов, чью Школу в Апатитах я посещал в конце 60-х годов. Мне случайно подвернулись узбеки, искавшие строительную работу, а забор был в числе дачных приоритетов, правда, не этого, а следующего года. Но коли уж строители, можно сказать, сами пришли, - чего откладывать?

И процесс пошёл.

Узбеки Саша, Бек и Алик снесли старый забор (двойной – деревянный и железный), срезали весь уличный шиповник, соорудили новый из металлического профильного настила на железобетонном каркасе с воротами и калиткой. Снесли парник Людмилы Большухиной (с её согласия). Вывезли весь мусор и перекопали участок перед воротами, который Сашуля засеяла газонным клевером.

Я забыл, кстати, написать, что дачный сезон у меня начался с выбора и покупки газонокосилки, которую я уже дважды употребил.

Дачные дела прерывались у меня выездом с Сашулей, Ириной и Ваней на концерт Олега Погудина с коньяком в моей сумке для нас с Ваней, существенно улучшившим восприятие второго отделения, поездкой в Пушкин с Сашулей и Градой в Сашулин день рождения, дождливый, но с хорошим обедом в ресторане, и поездкой к Игорю Краснову в его деревню под Лугой.

Игорь Краснов давно уже зазывал меня к себе в деревню. Ему мои «Записки» очень понравились в части воспоминаний о нашей физфаковской юности. Он наш с Сашулей одногодок и однокурсник, заканчивал кафедру теоретической физики, т.е. обретался на старших курсах в том же «ректорском флигеле» (домике Блока), что и мы (мы на втором этаже, а теоретики на первом). Работает Игорь в НИИ Крылова, куда поступил сразу после окончания ЛГУ, и профессорствует в Кораблестроительном институте.

Игорь пригласил меня на свой день рождения (22 июля) с ночёвкой у него в деревне, и Сашуля обиделась – почему, мол, меня не пригласил? Я предположил, что по причине формального незнакомства, но потом выяснилось, что среди гостей женщин не было, весь прекрасный пол представляла только жена Игоря – Вера Алексеевна, замзав библиотекой в образовательной конторе типа «Гуманитарный университет экономики и права»…

22 июля утром я прибыл из Сестрорецка в Купчино к Игорю домой,  а оттуда мы поехали с Игорем, его другом Севой и сыном Севы Вовой на корейском (KIA) внедорожнике сначала по магазинам купить тент на дачу, а потом на самоё дачу, т.е. куда-то за Лугу. Это «куда-то» оказалось от Луги километрах в 25-ти нормальной дороги, а потом ещё в пяти дороги вполне условной – лесом по ухабам (то яма, то канава), преодолимым только на вездеходах.

Деревня состояла из трёх или четырёх разбросанных домов без отчётливых следов какой-либо улицы, хотя вывески на них «ул. Партизанская» имелись.

«Поместье» Краснова выглядело внушительно и диковато. Раза в три больше, чем у Ларисы Зеленковой, и во столько же раз недоделанней. Электричество есть, колодец есть, баня свежепостроенная есть, дом большой, но обустроена для жилья его меньшая часть, а большая – в стадии то ли ремонта, то ли строительства, то ли просто  – ну её на фиг, некогда, мол,…

Отмечали день рождения Игоря под свежекупленным тентом в компании: Вера, Игорь, их сын Паша, Сева (корабел, создатель судна на воздушной подушке, лауреат Ленинской премии), Вова (тоже корабел, но молодой), я и двое старинных местных друзей. Угощенье было на славу, салатов всех сортов прорва, шашлыки и т.п., водку квасом запивали – мне понравилось. Перед сном купаться ездили на очаровательное лесное озеро с прозрачной водой, но с болотистым, правда, берегом.

На следующий день я раньше всех встал, и мы с Игорем затеяли баню с утра пораньше, что лично мне очень понравилось. После завтрака двинулись купаться на озёра на двух машинах (КИА и «Нива») напрямки через леса, дабы не встретиться случаем с ГАИ после вчерашнего. Описать эти кувыркания невозможно! Хорошо дождей давно не было, а то непременно завязли бы. Важен результат – все доступные к уникальным лесным озёрам места были заняты ещё со вчерашнего вечера. Мы нашли, в конечном итоге, местечко в общем лагере, где и покупались всласть в прозрачной воде, и свои съестные припасы реализовали с красным вином

 Заканчивался вечер уже не под тем же тентом, а на просторной кухне, где Игорь вдруг объявил меня писателем. А я чего-то там прочитал из своих «Записок». Это чего-то произвело неизгладимое впечатление на Веру, а когда Сева позволил себе слабую критику услышанного, Вера обозвала его «злобным завистником». Правда, через пять минут другой прочитанный мною отрывок из «Записок» вызвал у Веры рвотные содрогания, и я был обозначен как «просто-напросто графоман». Вера, правда, потом извинялась, но я и в самом деле был ничуть не в обиде: похвалили, обосрали – эка невидаль! «Хвалу и клевету приемли равнодушно…».

Вывозил меня от Краснова его сын Паша на «Ниве».  У Московских ворот его штрафанули на 700 р. (проскочил на красный), на Чёрную речку к последней маршрутке в Сестрорецк он не успел, пришлось ему меня в Сестрорецк везти. Я ему за это тыщу дал, он отказывался, но взял. Паша на меня очень приятное впечатление произвёл. Молчаливый, спокойный, всё время чем-то занятый, обслуживал всю компанию - огонь разводил, шашлыки жарил, на стол подавал, убирал и т.п. Высшего образования не захотел получать, деньги и без него зарабатывает.

Вернувшись домой, я, первым делом,  стал искать свою фотокамеру, которой не оказалось на даче  Краснова. Там я решил, что оставил её дома, но и дома её не было. Вытащили из рюкзака в маршрутке или в метро (такое с Митей однажды случилось)? Вот, чёрт, всего год новой камерой попользовался, и опять украли! Что же это такое?

Но тут я стал вспоминать, как я вытаскивал из рюкзака подарок и гостинцы у Игоря в избе, и не вытащил ли я тогда и камеру, а потом сунул куда-нибудь? Так оно и оказалось, к счастью. Камера нашлась в чьей-то зимней шапке. Игорь привёз её к себе домой в Питер, а я приехал к нему за ней уже в августе, 9-го числа.

Мы, разумеется, выпили и погалдели сначала за электродинамику, потом за политику. Тут выяснилось, что Игорь чтит Сталина и ненавидит всех америкосов и вообще англосаксов, чему я, естественно, изумился и обозвал его расистом, страдающим комплексом неполноценности. Последнее качество присуще, увы, большому числу несчастных «россиян», винящих «врагов» во всех своих бедах.

Враг – это тот, кто опасен. Опасаешься, значит, боишься. Боишься, значит, в себе не уверен. Не уверен – стремишься укрыться в стаде, желательно под присмотром пастуха с собаками. Вот тебе и тоска по Сталину, охватившая наш народ в последнее время, вот тебе и сочувствие к Каддафи…