21 октября 2001 г., Мурманск
В минувшую среду Сашуля ездила с терещенковской лабораторией на сабантуй в Верхнее-Туломский, на базу-полигон ПГИ на Пече, где в своё время разворачивалась эпопея строительства приёмной антенны некогерентного рассеяния, свёрнутая впоследствии перестройкой.
И там за столом Терещенко поливал Сашуле мои «Записки», которые он сам якобы не читал, Лена читала (супруга его, дочка Б.Е.) и ему рассказывала. Зачем, мол, перетряхивать грязное бельё? Зачем рассказывать про первую любовь, про то, как я за Сашулю дипломную работу писал, когда она с Иринкой в Тейково у родителей жила, про то, как я в психбольницу попал, зачем всё это раздевание?
Сашуля очень расстроилась и на следующий день переживала, что не нашла сразу, что ему ответить. А в тот вечер, когда она вернулась домой из Верхне-Туломского и рассказала мне об этом разговоре, мне пришлось, увы, не в первый раз, объяснять ей – зачем. Напоминать, что об этом в самих «Записках» сказано, начиная с эпиграфов и «Предисловия», написанного когда-то, году в 1980-м.
Это мой архив, хранилище моей памяти, открытое для всех.
Это мои впечатления и размышления, мой жизненный опыт, которые могут пригодиться кому-нибудь. В этом «могут пригодиться» их смысл и оправдание. А с ними и смысл, и оправдание моей жизни. В этом моё понимание моего жизненного долга.
А как литературное произведение – это далёкая от совершенства заготовка, над которой я бы с удовольствием бы работал, имея время, свободное от других обязательств, таких как зарабатывание денег, наука, аспиранты, поддержание физической формы и т.д., и т.п.
Конечно, в «Записках» много лишнего, но это так непросто – определить, что именно является лишним, а что нет… На самом-то деле, это всё кусочки моей жизни прожитой, не всегда живописные или всем интересные, но опять же – кому как, кому что нравится и кому что интересно.
Я уверен, что если мне самому мои «Записки» интересно перечитывать, то обязательно найдётся кто-то ещё, кому это тоже будет интересно. Отсюда и главный мой критерий: чтобы было честно и самому интересно перечитать.
А то, что кому-то из живых действующих лиц моих «Записок» мои описания, оценки, суждения, впечатления могут показаться неверными, несправедливыми и Бог ещё знает какими, то, что с этим я могу поделать? Только предложить – выступить с опровержениями, критикой, в суд, в крайнем случае, подать, на дуэль вызвать, или просто ко мне обратиться и попросить что-то поправить (не обещаю, что поправлю, но во внимание приму).
Вот пример: в моих описаниях Володи Опекунова, сделанных в 80-е годы, преобладают насмешливые интонации, а через двадцать лет я проникся гораздо более глубокими чувствами уважения и даже восхищения по отношению к нему. И, тем не менее, редактировать старые описания моих впечатлений от общения с ним в былые годы мне не хочется.
Но если Володя попросит – подредактирую.
Или уговорю утешиться тем, что есть описание новых, более для него благоприятных впечатлений. Если, конечно, Володя переживает по поводу старых.
Похожая ситуация с Валерией Новодворской.
Я же живой человек, пристрастный, как и все. К тому же мои пристрастия меняются со временем, а «Записки» это история, в том числе и моих меняющихся пристрастий.
Ну, а Терещенке-то, думаю, гораздо больше не то не понравилось, о чём он Сашуле говорил, а совсем другое: мои описания наших с ним взаимоотношений. Ну, а что поделаешь? Что было, то было.
28 октября 2005 г., Мурманск
Мои коллеги по неудавшемуся ИНТАСовскому проекту – англичанин Дэвид Рис и болгарин Монио Карталев, возмущённые тем, что мы не прошли несмотря на такие высокие, на их взгляд (да и на наш тоже), оценки экспертов, прислали мне такие письма:
Dr David Rees <walnut1@easynet.co.uk> wrote:
Dear Alexander and Monio,
I have now had time to review the INTAS Reports.
We got 92% overall.
Our lowest marks were 86.6%.
Two were 100%.
We win very large ESA Contracts with marks of 70%!!!
In the course of the next few weeks, we will consult with the British National Space Centre, which has responsibility for monitoring the INTAS Programme, and will bring to their attention the FACT that certain European nations seem to "groom" INTAS - and thus achieve either (even) higher marks - or else seem to be selected with very similar marks to ours.
I'll let you know what the response is!
Best regards, David.
______________________
From: Monio Kartalev [mailto:m_kartalev@yahoo.com]
Sent: 27 October 2005 15:55
To: walnut1@easynet.co.uk; Alexander Namgaladze; D.Rees
Subject: RE: RE: INTAS Proposal Entry Program
Dear David,
This is extremely interesting information! Is it possible that all the winning projects have more then 87% !!! How many are they?
Do you think that some kind of “contestation” is possible. If possible, it probably has to be done.
Best regards,
Monio
Dr David Rees <walnut1@easynet.co.uk> wrote:
Dear Monio and Alexander,
We expect to talk to BNSC next week and will raise the issue.
Depending on their advice and "position" -- I will talk to INTAS directly and investigate the issue:-
"So - Just how perfect does a Proposal need to be to get funded".
From my experience, at this sort of high mark level – the differences of 0.33 MUST be very subjective!!
We need to know just how we were ranked:
there were 2066 proposals, and only 359 were selected for the second stage.
If just one of the "0.33's" separated us from success, we could have a viable ground for complaint - or at least inclusion in the second phase.
Our Mark Average was "92%" - our LOWEST was 86.7%!!
In part - of course - it would depend on getting some estimate of the number that might finally be selected at the end of the second phase.
If only 1 in 4 - we'd have to think hard about it.
On the other hand - I believe it is more like 80 - 90%, in which case, the extra effort would be worthwhile!!
At the moment, I do not know whether there is a formal "contestation process".
If we were ranked "500" we could only question the issue of "subjective marking".
The evaluation comments are "very fair" - there are no grounds on the basis that they criticised unfairly, or that they failed to grasp some key issue of critical importance to the viability of the Project.
Возмущённый Дэвид хочет жаловаться. Ну, пусть попробует.
А вот письмо от нашего сынули (разбивка на абзацы моя, у него всё сплошным текстом).
Письмо Мити от 26 октября 2005 г.
[…]
Мой ответ Мите от 28 октября 2005 года.
Здравствуй, дорогой сынуля!
Отвечаю построчно на твоё письмо, как это я обычно делаю с отзывами рецензентов. Кстати, наш очередной ИНТАСовский проект задробили при том, что мы набрали 92% возможных очков, и при хороших, а у одного даже – великолепном, отзывах рецензентов. Наш координатор Дэвид Рис из Лондона взбешён и собирается жаловаться.
Ну, а теперь к твоему письму.
«Пока у меня немного времени и сил, чтобы детально пытаться объяснить, почему я неохотно иду на контакт с вами. Возможно, вам действительно многое понятно.»
А и не надо детально пытаться объяснить, поскольку нам, действительно, многое (если не всё) понятно.
«Так, отношения между нами отражают психологическую и эмоциональную ситуацию у нас с Леной,…»
Разумеется.
« … а она в данный момент оставляет желать лучшего.»
Боюсь, что не только в данный момент.
«На это, безусловно, повлияли и моя выписка из калининградской квартиры…»
Вопрос: добровольная или вынужденная? Нам с мамой кажется (а я почти уверен), что вынужденная. Но в любом случае, как я уже говорил тебе по телефону, это к лучшему, поскольку снимает с тебя грех вымогательства своей доли у сестры, а точнее, лишает возможности продолжать этим заниматься.
«… и покупка квартиры в Сестрорецке.»
А разве это явилось неожиданностью для вас? Могли бы порадоваться за нас. Ну, если не оба, то хотя бы ты, как возможный наследник. Однако, как видим, это явилось именно неприятной неожиданностью для вас.
«Последнее событие для нас показывает, что наши интересы, надежды, желания не находят никакого отклика.»
Ещё как находят! Правда, не того отклика, какого бы вам хотелось. А вот как насчёт вашего отклика на наши интересы, надежды, желания?
«В принципе вы, конечно, вправе были распоряжаться накопленными деньгами как считали нужным.»
Разумеется. И не только в принципе, но и конкретно, в данном частном случае. И не просто накопленными, а заработанными фактически только за три последних года, в условиях Крайнего Севера, а не в тёплой Европе, не в расцвете творческих сил, а на пороге старости, не имея возможности уйти на заслуженный отдых, не имея никакой поддержки от взрослых детей (одни только претензии), не имея квартиры «на материке» (которая у нас была, но оказалось, что она не наша, и из-за которой наши дети чуть не передрались), а имея обязательства перед последней представительницей старшего поколения наших родственников.
«Но для нас, при нашей тяжелой на данный момент финансовой ситуации,…»
Она у вас вечно тяжёлая, но в чём состоит её тяжесть в каждый данный момент, вы упорно не желаете обсуждать, только гневно возмущаетесь, когда мама, например, начинает высказывать какие-то свои мнения или просто задавать вопросы по поводу вашей финансовой ситуации.
«… при осознании того факта, что без посторонней помощи мы не осилим рождение и воспитание ребенка,…»
А что, этот вопрос уже на повестке дня? Я, кажется, слышал в Кайзерслаутерне, что вы не собираетесь заводить ребёнка, пока Лена не найдёт работу и получит необходимые права на социальную защиту (в ответ на мой совет: рожайте сейчас).
«… это было еще одно подтверждение того, какое расстояние лежит сейчас между нами.»
Подтверждений хватает.
«На самом деле отказ от общения не самый лучший метод решать проблемы,…»
Это метод консервирования проблем.
«… но все наши дискуссии раньше не приводили, в основном, к каким то серьёзным подвижкам.»
То, что вы называете «нашими дискуссиями», меньше всего похоже на дискуссии. Не хочу обижать и не буду формулировать, как называется позиция одной из сторон: «Ах, вы не хотите нам помочь материально, безо всяких условий, так мы не будем с вами общаться!»
«В свое время вы решили занять выжидательную позицию, надеясь, что время лечит старые обиды.»
Надеясь, что вы образумитесь и поймёте, что давлением и претензиями вы ничего от нас не добьётесь (кроме чувства горечи).
«К сожалению, в нашем случае это не функционирует. Скорее всего, только активные действия могли бы что-то изменить.»
Какие такие «активные действия»? Денег, что ли, дать? Но ведь ты, кажется, говорил мне в Кайзерслаутерне, что вы с Леной решили от нас никаких денег не брать, и я ужом крутился, чтобы вручить тебе привезённые скромные 300 евро на подарки тебе и Лене? Или мне послышалось? Или вы решили не брать денег меньше 30000 евро?
«На данном этапе, однако, я пока не знаю, что можно было бы предпринять для улучшения ситуации.»
Зато я знаю. Тебе, сын, следовало бы, прежде всего, перед мамой извиниться за ту боль, которую ты ей причинил. Сменить обличительный тон на нормальный человеческий, ещё лучше – сыновний. А там и все проблемы можно обсудить, включая финансовые. Наши финансовые возможности с покупкой квартиры, хоть и уменьшились, но отнюдь не исчерпаны (если у меня хватит сил и терпения продержаться на моей нынешней административной должности).
Но наша помощь не может быть безусловной. Просьбы должны быть именно просьбами, а не требованиями. Вы не наши кредиторы, а мы не ваши должники. Скорее, наоборот.
«В данном случае нам с Леной самим нужно время, чтобы разобраться с нашими чувствами.»
Разбирайтесь. Желаем удачи.
Целую. Папа
P.S. Мама считает, что наша ошибка состояла в том, что мы поощряли твои, сынуля, увлечения в детстве сугубо рациональными знаниями (география, химия) и футболом, и совершенно запустили твоё нравственное воспитание, которое осуществляется через чтение художественной литературы. Отсюда та душевная чёрствость, позволившая тебе так наезжать на Ирину, например, (хотя Ирина, разумеется, и сама не без греха) да и на нас тоже.
Я с мамой согласен. Это всё, конечно, наши ошибки, за которые мы теперь расплачиваемся.
Свободное копирование
