Есть над чем подумать!

Зарисовка в хирургическом отделении больницы.

  Угораздило меня один раз загреметь в хирургическое отделение по скорой.

  Лежу, значит, на больничной койке после жутко болючего укола антибиотика и прихожу в себя от «лёгкой» руки медсестры Ноны (кстати по комплекции она именно эту актрису и напоминает своей мощью). Лежу в палате одна. Больше никого нет. Засыпаю. Просыпаюсь от того, что мне подселили побитую соседку. Девушке с виду лет двадцать пять. За её синяками, ссадинами и шишками на голове не очень видно насколько она симпатична, но очень слышны все её причитания. Этот самый бабий знаете ли плач:

- Мамочка-а-а-а-а-а! Ведь ты же меня предупрежда-а-а-а-ала, что он придурок….

Входит Нона и цинично ей поддакивает:

- Надо маму слушать, дура! Ты у нас уже пятый раз лежишь. Три раза в мою смену попадала. Сколько со своим козлом живёшь?

- Два го-о-о-о-да! – просто захлёбывается слезами девица и начинает громко плакать навзрыд.

В палату забегает коллега Ноны и радостно расставляет руки в стороны:

- О! Постоянная клиентка наша! Голову опять не успел оторвать муженёк, да? Вот ты ловкая! Опять увильнула! Счёт пять : ноль в твою пользу.

  Жертва обстоятельств обиженно отворачивается к окну и продолжает рыдать. Нона и её напарница садятся на свободную кровать. Каждая складывает руки на своей пышной груди и демонстративно ожидает девичьего рассказа.

  Я наблюдаю ситуацию молча. После укола Ноны мне поддерживать беседу неохота. Жертва успокаивается довольно быстро, поворачивается к рассказчикам, приподнимает голову, руку на подушке под эту самую голову облокачивает и совершенно другим тоном начинает «докладывать»:

- Девчат! Ну а куда мне идти? И у нас ведь не всё всегда плохо! Он и нормальным бывает! Ну подумаешь потрепал…

- Действительно. – вновь поддакивает Нона. – В прошлый раз всего-то два пальца на руке сломал и по башке три раза врезал… кастрюлей. Что ж не потерпеть-то!

- Да у него детство тяжёлое было…

- Бедненький! Ну, понятно, шарманка прежняя и песня тоже. А за что хоть на этот раз, Настюх? В прошлый раз за то, что без разрешения брюки его постирала, где две тысячи лежали в кармане. Мы ж с девчонками тут ставки делаем, предположения строим, версии разрабатываем.

- Ага! – кивнула подружка Ноны. – Скандалы, интриги, расследования. За что на этот раз в отношении Настюши были применены жёсткие санкции?

- Сказал, что я бешу его.  – обиженно опускает глаза вниз Настя и начинает опять тихо завывать.

- То есть у него уже даже фантазия кончилась! – понимающе глядя на свою напарницу заявляет Нона. – Просто так!

- Вот ты, Нонка, ясновидящая! – восхищается подруга. – С меня шоколадка.

- Девочки, только вы никому, ладно? – испуганно подносит к губам указательный палец жертва Настя. – Он же водитель! Ему неприятности на работе не нужны! Я сказала, что меня на улице побили хулиганы. Специально выбежала на улицу, отбежала в конец улицы и начала в скорую звонить. А что? Отлежусь, подлечусь. Он знаете, как потом извиняться умеет? Такой зайчик!

- Людмила, пошли чай пить с твоей шоколадкой! – командует Нона. – Обе встают по-солдатски с кровати и поправляют свои беленькие халатики.

- Дура, ты, Настя! А твой придурок  - трус. Он ведь опять смылся?

- Ну… ему же нельзя показываться. На все выходные к матери уехал, в село. Я в травмпункте так и сказала, муж уехал, иду домой от соседки, а тут – хулиганы…

- Ду – ра! Пойдёмте, Нона. Мне и шоколадки не жалко за ваши предсказания. А ты лежи, горемычная, поправляйся! Государство обязано всех болезных лечить.

  Медсёстры удалились. Я отвернулась к стенке и решила, что буду спать. Мне в собеседницы совсем не подходила эта Настя, у которой персональный зайчик – садист в мужьях. Да и жертва страстной любви не очень-то со мной желала общаться. Иногда только начинала плакать, потом затихала и врубала на своём смартфоне знаменитого певца, который заливался балладами о верности и любви. Такой концерт продолжался приблизительно час. Потом жертва уснула. В палату привезли третью гостю – старушку с переломанными руками. Она стойко и молчаливо лежала на кровати и смотрела в потолок.

  Пришло время для очередной экзекуции. Нона вошла в палату и поставила мне свой «лёгкий» укол, после которого я потерялась, как адекватный человек минут на тридцать. На меня внимательно смотрела старушка, но при этом ничего не говорила. Наконец, она решилась на диалог, увидев в моих глазах проблески земного происхождения.

- Извините, а вы не могли бы со своего телефона сообщение отправить моему сыну? Он не знает, что я здесь.

- Без проблем. – отзываюсь я шёпотом, чтобы не разбудить Настю. – диктуйте номер.

  Бабушка мне его диктует, я отправляю сухое официальное сообщение. Всё выглядит достаточно невинно со стороны. Эдакая взаимопомощь между пациентами травматологии. Через некоторое время в палату забегает её испуганный сын Вася….

- Он опять за своё! Нет я его прирежу, честное слово!

- Сынок, да он не хотел. Просто я сама виновата…

  Я понимаю, что попала в какую-то странную палату. Больше не желаю оставаться здесь ни минуты! Да и ещё одного укола от Ноны я точно не выдержу! Хромая выхожу из палаты и звоню мужу:

- Срочно забери меня отсюда!  - шепчу я в трубку.

- Мне сказали, что тебя до утра должны понаблюдать. Лучше не рисковать. – спокойно отвечает он.

- Послушай, друг! Меня отсюда нужно вытаскивать! Я здесь испорчусь.

- Что, всё так плохо? – усмехается муж.

- Даже не спрашивай!

  В общем, забрал он меня из той больницы, выяснил, что именно мне там не понравилось, держится за руль и смеётся.

- Что смешного-то? Здесь плакать нужно! – обиженно спрашиваю я.

- Надо было тебя, всё-таки до утра подержать в этой палате! Глядишь, ещё кого-нибудь бы привезли, и ты приехала бы домой такая вся кроткая, услужливая, укрощённая, в общем.

- И не надейся! – обнадёживаю я. – У тебя жена из другого теста.

- Это уж точно. – соглашается муж. – Надо было мне протестировать твоё тесто, прежде чем жениться. Вот зачем ты полезла без меня на чердак? Поцарапала гвоздём руку, а гвоздь ржавый…

- Вот только не начинай! Сказала же, что мне туда было нужно. Вот и полезла. И вообще, что ты меня воспитывать вздумал? Ты лучше баб вон других пожалей. Они то, конечно, дуры, но мужики-то у них просто уроды!

- А я знаю зачем ты на чердак полезла! – показывает мне язык муж.

- Что ты там знаешь? Я все улики успела собрать. – подозрительно на него смотрю и делаю вид, что сержусь.

- А вот и не все!  - он достаёт из кармана маленькую коробочку в упаковке и с таким взглядом «а ля Глеб Жеглов» на меня красноречиво смотрит. – Где остальные… коробочки?

- Где нужно. – недовольно буркнула я и отвернулась к окну.

- И там тоже внутри меня ждут вот такие подарки?

- Смотря, как будешь себя вести. – туманно отзываюсь я.

- Я обещаю быть самым послушным. Покажешь?

- Ну.. не знаю. Может быть.

  В общем, не дождались мы его дня рождения, получил он свои заветные коробочки с рыболовными принадлежностями. А я? Наверное, я из этой ситуации получила гораздо более ценный подарок, чем муж. Ведь мне удалось на таком странном контрасте прочувствовать три самых глубоких заблуждения:

1) Многие, как эта Настя считают, что им некуда деваться и превращаются в послушных дур, для своих тиранов. Начинают их оправдывать и получать удовольствие и острые ощущения от собственной беззащитности;

2) Многие, как эта бабушка начинают обвинять во всём себя, но при этом искать нейтральной поддержки у детей, которым они с детства отравляли своим антиморальным поведением жизнь;

3) А многие (такие, как я) слишком независимы. Мне действительно важно все решения принимать самостоятельно. Вот запланировала спрятать подарки на чердаке и даже не подумала, что это грозит последствиями. Хорошо, что ржавый гвоздь, который торчал в стене прошёлся по руке! А если бы по голове? И хорошо, что мой «подозрительный» муж почувствовал неладное и отправился на мои поиски. Вот кровищи то было! А крови я с детства боюсь! Подарки те я две недели до его дня рождения хранила на том чердаке. Думала, что все перепрятать успела. Там удочка, прочая рыболовная атрибутика…

  В общем, нам есть над чем подумать, дорогие женщины. Ведь мы должны беречь прежде всего себя…