Когда Марк Давыдович заболел, я стала работать с другими сотрудниками в нашей комнате, в первую очередь, с Лидией Петровной Щербаковой, которую все звали Котей, по ее детскому прозвищу. Она была знакома не только со всеми сотрудниками института, но и их семьями. В столе у нее всегда находилось несколько бутылочек валерьянки. Болезни…Похороны… Выезд немедленный. Она постоянно что-то организовывала.
С Лидией Петровной постоянно происходили какие-то истории. Однажды поздно вечером к ней прибежала сестра с телеграммой от подруги их матери. В телеграмме сообщалось, что она дальше жить не может и примет две горсти снотворного. При этом указывался день и время предполагаемого события. Лидия Петровна потом рассказывала, как они, цокая, как кони помчались к Собачьей площадке. Запыхавшиеся, остановились у маленького деревянного домика. Светилось одно окно. В окне двигалась тень:
«Я раздумала, идите домой!» Сообщила им сочинительница телеграммы.
Со мной Лидия Петровна освоилась очень быстро. Мы обе жили в арбатских переулках по разные стороны Арбатской площади. Лидия Петровна жила с матерью Наталией Николаевной. Их домик в Малом Кисловском переулке врос в землю. Окна маленькие, вход прямо в длинный коридор. Наталия Николаевна резко отличалась от своих дочерей. Держалась очень прямо, может благодаря корсету, к высокой прическе прикалывала черный муаровый бант. Я при ней стеснялась говорить, но она сама нашла, о чем со мной разговаривать – о театре.
Я купила билеты в театр Вахтангова. Наталия Николаевна разоделась в пух и прах. На следующий день мне позвонил бывший студент с нашего потока в МИСИ:
«В каком дворце живет твоя Пиковая Дама?»
Свободное копирование
