Отпуск

На фотографии слева направо – мой папа, Виктор Иванович и егерь, с которыми папа ходил на охоту. До революции Виктор Иванович был настоящим помещиком, у него было три дома. После революции он отдал один из домов под школу, другой – под библиотеку, а третий – трем незамужним сестрам, а сам ушел в Красную армию. Дело было в такой глуши, что никто его никогда за происхождение не преследовал.

Когда закончилась практика, начался отпуск. Я каждый день ходила в Ясную Поляну, в музей и парк, там у меня были любимые места. По дороге было поле клевера, у самой усадьбы поле очень крупных ромашек.

Папа предложил мне поехать в Харьков, где изготавливалось оборудование для Щекинского газового завода. Мы поехали на легковой машине. Ехали через Орел, Курск, Белгород. В Харьков прибыли рано утром и ни в одной из гостиниц, где мы пытались разместиться, нас не приняли. За стойкой сидели молоденькие девочки, и на нашу просьбу ответ был один и тот же:

«Нет, нет, вот придет Катерина Ивановна и вас заселит».

«Когда же она придет?»

«Шо я знаю, так в девять, в десять».

Выйдя из очередной гостиницы, я увидела ограду, ворота и вывеску «Зоопарк». Ворота к нашему удивлению были открыты, и мы пошли искать туалет. Освежившись, я предложила все же осмотреть животных. Зоопарк был маленький, крупных зверей не было. Мне понравился степной кот с густой короткой шерстью и желтыми глазами. Он был намного больше своих домашних родственников. Из зоопарка папа поехал на завод, а меня отвезли в сельскую гостиницу.  На первом этаже была большая новая вывеска «Ресторан». Во второй половине дня папа приехал с сотрудником завода, и мы пошли в ресторан. Подошел официант, смахнул со стола крошки белоснежной салфеткой и начал перечислять, чем нас здесь могут угостить.

«Предлагаю бефстроганов и, если пожелаете, местные закуски».

Принесли большой поднос с закусками: маленькие соленые огурчики и помидорчики, квашеную капусту, маринованные сливы и смородиновый сок, вишневую настойку. Бефстроганов тоже был отличный – из вырезки с луковым соусом и жареной картошкой. Перед отъездом мы получили приглашение в гости к этому сотруднику. В деревенском поселке, где жила его семья, следов войны уже не было видно. Кустарники разрослись. Были посажены молодые плодовые деревья. В доме необыкновенная чистота. Белый пол, половики ручной работы. Дом деревянный, как в России, вглубь Украины уже шли мазанные хаты. Пожилая женщина молча уставила стол домашними яствами. На прощание можно было произнести папину пословицу:

«И сыт, и пьян, и нос в табаке».

Мама уехала в Ленинград. Конец своего отпуска я провела с папой. Наступило время охоты на зайцев. Зайцы меняют окраску, начиная с задних лап. Охотники говорят:

«Зайцы надели белые штаны и подбирают остатки зерна с убранных хлебных полей».

Мы выезжали на машине. Дорога на Воронеж была ровной, вокруг были обширные поля. Быстро темнело. Когда становилось совсем темно, мы съезжали с дороги и гнали по полю. Если заяц попадал в свет фар, то папа всегда в него попадал. Он стрелял, стоя на заднем бампере машины. Наша охота завершалась добычей одного зайца и на этом всегда заканчивалась.

На следующее утро я шпиговала зайца салом, укладывала в большой сотейник и заливала маринадом. Через несколько часов сотейник помещали в духовку. Темное мясо дичи тушилось очень долго. К зайцу полагался традиционный гарнир. Вареная свекла, натертая на мелкой терке, заправленная распущенным сливочным маслом, моченая брусника или кислое варенье из брусники, специально приготовленное как гарнир для мяса.

До войны папа ездил на охоту в местечко под названием «Аксочи», которое находилось ровно на середине пути от Ленинграда до Москвы. Там был дом у Виктора Ивановича Крутикова, работавшего на стройках Ленинграда. В Аксочи было охотничье хозяйство, профессиональный егерь и заводчик охотничьих собак. Во время войны там были немцы, шли ожесточенные бои. Все дома сгорели. Потом Крутиков приехал в Щекино и поступил на строительство Щекинского газового завода.