Моё поступление в престижный ВУЗ для друзей и знакомых явилось полной неожиданностью. Некоторые считали, что я тайно воспользовалась протекцией, мы с мамой их не разубеждали. Не было у нас ни нужных знакомств, ни завидных покровителей, ни лишних денег для оплаты сомнительных услуг. Только благосклонность Судьбы выручала, но не все в неё верили.
Учебные трудности меня не пугали, путь врача стоило начать. Благодаря маме я с детства имела понятия о медицине: помогала таблеточки для больных в мензурки раскладывать, градусники да направления по палатам разносить. При этом проявляла несвойственную возрасту исполнительность и аккуратность. Уколов и крови не боялась, о физиопроцедурах много знала, о массаже, о плёночках из кабинета ЭКГ. Их витиеватые зигзаги работу сердца показывали.
Названия разных болезней я верно связывала с поражением внутренних органов или нервов. Строение человеческого тела изучала по картинкам в маминых книжках. Где бы она ни трудилась, я всегда крутилась рядом. Но не мешала!
Больничный двор был родным, любимым и знакомым до мелочей. Пациенты баловали меня пышными булочками, печеньем, пряниками и конфетами, иногда шоколадками в нарядных обёртках. Маме адресовалось немало слов благодарности. Она спасала чужие жизни! Не понятно, почему я сама о профессии медика не мечтала. Интуиция подсказывала, что выбор Судьбы правильный.
Мой благостный настрой продержался недолго, первое собрание в институте пощекотало нервы. Народу тьма собралась, человек двести или больше. Волнительно, празднично, незабываемо. Почти каждого новоиспечённого студента сопровождали родители. Лица у всех были скорее испуганно-озабоченными, чем счастливыми.
В списки двух десятков групп, вывешенном на главном стенде, закралась неразбериха: фамилии незнакомые, не понять, кто есть кто. Переполошенный народ метался из стороны в сторону, меня бойкая молодёжь оттеснила в дальний угол.
Когда все разместились в огромном актовом зале, нервозная суета сменилась торжественностью. Декан лечебного факультета, немолодой известный доктор, взял в руки инициативу и микрофон, представился и горячо поприветствовал собравшихся. Потом коротко рассказал о ВУЗе и без церемоний пригласил на сцену невесть кем назначенных старост. Они становились связующим звеном между студентами, преподавателями и руководителями института. «Сейчас кто-то «влипнет»!» - подумалось не слишком доброжелательно.
Я удобно устроилась на мягком кресле в конце зала. Хорошо быть зрителем! Остальные ребята наверняка имели такое же мнение: кому хочется за всю группу отвечать? Домыслить не удалось, вдруг отчётливо прозвучала моя фамилия. Как гром среди ясного неба, напугавший до дрожи. Вот это фокус! Вопиющая несправедливость! Почему именно я!? Кому в голову пришла нелепая идея назначить инвалида старостой? Не хочу, не хочу, не хочу! Страшно серьёзные обязательства на плечи взваливать.
За последние школьные годы я утратила лидерские стремления, собиралась учиться в ВУЗе без дополнительных забот. А тут из полутьмы, скрывающей мой физический недостаток, на залитую ярчайшим светом сцену пришлось подниматься. Чтоб все видели и знали, кто я такая. И какая. Шок! Неуют подступил давящим кольцом, чрезмерное волнение пульсировало в висках, растекалось по телу липким потом и застревало в груди. Еле вынесла всеобщее обозрение.
Когда неприятные эмоции угасли, подавленный переживаниями рассудок включился на полную мощность. Задыхаясь от смущения, я осторожно спустилась в шумный зал. Со всех его уголков ко мне подходили незнакомые юноши и девушки – те самые, за которых ответ держать нужно. Спешно запоминались лица, имена, фамилии. Круг обязанностей обозначился в общих чертах, однако сулил нескончаемые проблемы. Студенческая жизнь резко набирала обороты.
К окончанию первого семестра наша группа сплотилась и благополучно выделилась на курсе: указания деканата исполнялись чётко и вовремя, успеваемость держалась на высоком уровне, редкие прогулы обычно скрывались. Ребята оказались такими же умными, сознательными, целеустремленными, как в незабываемом спецклассе. Моя хромота никому не мешала.
Я быстро научилась подчиняться приказам начальства, не теряя авторитет одногруппников, через год в должности старосты чувствовала себя комфортно. Общественная работа от учёбы не отвлекала. Профилирующие предметы (латинский язык, анатомия, биология, химия) давались без затруднений. Но в длинном списке изучаемых наук были ещё физика, высшая математика, история КПСС, атеизм, философия.
Политизация сферы образования не знала меры. Казалось, лечить человека имеешь право, если строго придерживаешься принципов марксизма-ленинизма. Никак иначе! Мой мозг не принимал навязанные установки. Зубрить не умела, промучившись несколько месяцев, нашла единственный выход – конспекты первоисточников. Основа основ! Кто поспорит?
Я не слишком вникала в содержание нудных трактатов. Главное – тетрадку красиво оформить: тему выделить, поля отвести, на них ленинское «NB!» кое-где поставить, умную фразу красным подчеркнуть. И на семинарах не зевать, хоть на один вопрос преподавателя ответить. Cтабильную «четвёрку» я себе обеспечила, так радовалась!
Но приспособиться к писаным и неписаным законам советской страны могли не все, из-за «неудов» по политическим предметам нерадивых студентов отчисляли без разговоров. Для медицинской сферы эти потери вряд ли были оправданными.
Свободное копирование
