…Вечер 22 октября 2002 года начинается со скандала. Мне 8, и я старательно подслушиваю под дверью, пытаясь выяснить подробности. Мама кричит на тетю Олю, которая поменяла билеты на завтрашний спектакль — ее сын устроил в школе драку, и ее вызвали к директору. В итоге мы пойдем в театр не 23, а 24 октября.
Я хочу в театр. Будут показывать мюзикл по «Двум капитанам». Мюзиклов я никогда не видела и во «взрослом» театре не была. Поэтому мне грустно, я злюсь на тетю Олю, ее сына Никиту и весь мир. Я уже рассказала в школе, что пойду с родителями вечером на представление, и заранее радовалась, что смогу не делать уроки. А теперь из-за тети Оли планы изменились, и мне предстояло делать математику.
это не спектакль
…Наши билеты отдали девочке моих лет и ее родителям. На следующий день эта девочка оказалась заложницей: группа чеченских террористов захватила театр на Дубровке прямо во время спектакля «Норд-Ост». Зрители сначала думали, что это часть представления. Аплодировали. А затем появились смертницы. Зал затих. Смертницы сидели между рядами и разговаривали с захваченными женщинами. Кто-то из чеченок потерял сына во время войны, кто-то мужа.
916 человек оказались заблокированы в здании театра до 26 октября, когда российские власти предприняли штурм. Погибло 130 заложников. Среди них — девочка, занявшая мое место. Ее мать не выдержала горя и сошла с ума.
Обычно мне запрещали сидеть у телевизора дольше часа. Но с 23 по 26 октября я смотрела новости без остановки. Террористы требовали остановить войну в Чечне. А Кремль молчал. Заложники звонили родственникам и умоляли устроить демонстрацию с требованием вывести российские войска из Чеченской республики. Рыдающие бабушки, матери и отцы вышли на улицы Москвы с наспех нарисованными плакатами «Нет войне в Чечне!». Их разгонял ОМОН.
Кремль по-прежнему не отвечал на требование начать переговоры. И террористы угрожали взорвать театр. По воспоминаниям заложников, чеченцы казались испуганными и растерянными. Им не верилось, что Россия не собирается вступиться за 916 невинных людей.
Заложникам запрещали выходить в туалет, они использовали для своих нужд оркестровую яму. Ели и пили то, что находили в буфете. Когда запасы стали подходить к концу, террористы согласились принять помощь тех, кто находился по ту сторону театра.
25 октября врач Леонид Рошаль и журналистка Анна Политковская принесли заложникам пакеты с едой, воду и соки.
Рошаль и Политковская — не случайные фигуры в игре: чеченцы ничего не имели против помощи квалифицированного медика с кристальными принципами, вроде Рошаля, а Политковскую в Чечне уважали все, она была «своей». Поэтому террористы потребовали присутствия журналистки среди переговорщиков. Ее авторитет казался безусловным, а бесстрашие как будто бы гарантировало бессмертие. Тогда казалось, она никогда не умрет (Политковскую убили позже).
Хрупкий баланс нарушился в ночь с 25 на 26 октября. Один из заложников нападает на смертницу, террористы открывают огонь, но случайно попадают в сидящих рядом людей. Лидер террористов Бараев решает вызвать скорую. Спасшиеся потом вспоминали, что больше всего боялись не террористов — а штурма. И поэтому, когда звонили в скорую, отчаянно врали, что произошел несчастный случай — и никто специально никого не расстреливал.
В 5:10 утра погасли прожекторы, и власти пустили газ в зрительный зал. Сначала заложники испугались, решив, что начался пожар, но когда разобрались, в чем дело, уже было поздно. Газ начал действовать.
Группа Альфа вошла в зал по вентиляционным трубам. Террористов расстреляли, не дав им возможности рассказать детали подготовки теракта и выдать организаторов. А заложников выносили на руках: белые, безжизненные тела, отравленные газом. 130 человек погибло: врачи не могли понять происхождение газа и потратили львиную долю времени на выяснение его состава и поиски антидота. Кремль молчал: операция прошла успешно, а бывшие заложники…как говорится, лес рубят — щепки летят.
я живу дальше
Тогда впервые во время “кухонных разговоров” прозвучала мысль: террористы редко бывают чудовищами от природы. Чаще всего это дети, выросшие на войне и ничего, кроме войны, не видевшие. Если мы хотим победить терроризм, недостаточно просто расстрелять организаторов и исполнителей теракта, как сделали в театре на Дубровке и в Беслане — вместо одной головы у дракона вырастает три. Нужно прежде всего остановить «миротворческие войны» в Сирии и Ираке, решить «чеченский вопрос» — кажется, что Чечня замолчала навсегда, но на деле это не мир, а перемирие, скрепленное личными отношениями Кадырова и Путина.
Потом случился Беслан. Террористы уже не жалели заложников и не давали правозащитникам проходить внутрь. Норд-Ост оказался репетицией бесланского кошмара.
Сегодня теракту на Дубровке 15 лет. Следствие прекращено 11 лет назад. Политковская убита. Доктор Рошаль пытается призвать прекратить войну на Донбассе и Украину, и Россию — мнение 84-х летнего старика уважают, но не принимают в расчет. Доктор не может разбираться в большой политике.
«Норд-Ост» и его герои остались в прошлом. А мы живем дальше. Психологи говорят, что существует “синдром выжившего”: выбравшиеся живыми заложники не могут себе простить, что не погибли вместе с остальными. Я не была в театре на Дубровке. Но я не могу простить себе, что вместо меня погибла девочка, имени которой я не знаю.
Я живу дальше. Но не нахожу в себе сил положить цветы к памятнику погибшим во время теракта. Вряд ли мы узнаем правду о том, что случилось 23 октября 2002 года и кто организовал теракт: Кремль по-прежнему молчит.
Автор Анна Попова
Источник http://mostmag.ru/opinions/o-nord-oste/
Свободное копирование
