Как я уже указывал, вскоре после оккупации Бельгии немецкими войсками в Брюссель вернулись из лагерей, расположенных во Франции, тоже уже оккупированной гитлеровцами, освобожденные все ранее арестованные бельгийской полицией граждане. Владелец «Селект скул» сразу после своего возвращения в Брюссель оповестил об этом своего ученика, а при нашей встрече с ним сердечно благодарил меня за то, что я очень внимательно относился к оставшейся в одиночестве его жене и даже оказывал ей материальную помощь. Я не ошибся в предположениях о том, что мой учитель был арестован союзниками по подозрению в его принадлежности к немецкой разведке. Тогда я мог только предположить, что в случае победных действий гитлеровцев в Западной Европе учитель вернется в свою школу и я смогу продолжить свою учебу. В то же время я предполагал, что если действительно он верой и правдой служил гитлеровской Германии, то, вернувшись в свою школу, будет еще иметь какое-то привилегированное положение со стороны оккупационных властей. При хорошем его отношении ко мне я мог рассчитывать на определенную с его стороны помощь в моей деятельности без фактического посвящения моего учителя в ее действительную направленность.
Мои предположения очень быстро оправдались, и я почувствовал определенную помощь. Вскоре «учитель» познакомил своего «любимого ученика» с одним рексистом, который занимал довольно заметную должность в немецкой комендатуре. Почти сразу же я получил постоянный пропуск, дающий право круглосуточного передвижения по Брюсселю, включая и период комендантского часа. Через некоторое время я получил еще и специальный пропуск на мою автомашину, разрешающий тоже круглосуточно передвигаться по городу. Несколько опережая ход событий, хочу указать, что в дальнейшем уже не только с помощью рексиста, но и при содействии немецкой интендантуры мною был оформлен еще один очень важный для меня документ.
Не могу не вспомнить смешной инцидент, связанный именно с этим документом, с совершенно особым пропуском. Однажды вместе с Маргарет я выехал на машине из Брюсселя и направился в одно из сел во Фландрии, чтобы пополнить мои и ее продовольственные запасы. Мы купили окорок, яйца, кур, масло и прочее. В это время при наличии продовольственных карточек, выдаваемых городской администрацией под контролем оккупантов, проводилась активная борьба против спекуляции и незаконного приобретения продуктов питания в нарушение установленных лимитов. Эту борьбу, в первую очередь, осуществляли бельгийские полицейские и жандармы, которые услужливо сотрудничали с оккупантами. Уже возвращаясь в Брюссель, проехав довольно значительную часть пути, наша машина была остановлена бельгийскими жандармами, потребовавшими осмотреть все, что находилось внутри машины и в багажнике.
Не растерявшись, я сделал вид, что не понял, о чем идет речь, и, не произнеся ни одного слова, жестом показал на приклеенный к смотровому стеклу пропуск. В нем стояла подпись и обычная печать синего цвета городской комендатуры и красная печать немецкой полиции, а если говорить правду, по существу, гестапо. Больше того, этот документ был не совсем обычным пропуском, а, скорее, обращение с требованием, чтобы владельцу машины все административные органы оказывали внимание и необходимое содействие. Все изложено на немецком языке, так как было обращено, в первую очередь, к оккупационным службам. Кроме этого документа был прикреплен пропуск установленного образца, составленный на немецком, французском и фламандском языках, дающий право передвижения в установленном порядке.
Естественно, пропуск-письмо на немецком языке жандармы прочесть не могли, но, увидев на нем синюю и красную печати, подчеркиваю, в особенности красную, они быстро среагировали, вежливо попросив извинения, и разрешили следовать дальше. Надо было видеть выражение лица Маргарет, вначале испугавшейся и растерявшейся. Она не только стала улыбаться, но с недоумением пристально смотрела на меня. Мы спокойно продолжали наш путь. Этот пропуск позволял мне иногда, правда, с небольшим риском, передвигаться, имея в машине довольно хорошо замаскированный радиопередатчик. Часто это было необходимо при перемене места работы радиста моей резидентуры и даже позволяло совершать выезд в этих целях за город в снимаемые нами дома. Повторяю, в связи с тем, что нам длительное время приходилось обслуживать связью с «Центром» находившегося в Париже Отто, радистам приходилось работать часто и подолгу.
Вернувшись в Брюссель, Маргарет была очень благодарна за доставленные продукты. Это позволило ей подкармливать сына, Рене, и угощать фрейлейн Аман, часто навещавшую ее, и, безусловно, лучше питаться самой.
Свободное копирование
